Публикую пока на фикбуке.
Долго раскачиваюсь с начальными главами. Но костяк и сюжет в голове предельного готов.
Это будет переделка фанфика "Цветы для Сакуры"
Отсюда взят частично сюжет, частично скорее всего будут позаимствованы сцены (если повезет, то и диалоги)
Поменяется главный персонаж первой части.
И так.
Пролог:
Однообразные жилые дома выстроились вдоль главной дороги непрерывной каменной кладкой. В честь праздника стены были выкрашены желтым, а по краям мощеного пути змеились красные узоры. Синее небо без единой тучки и палящее солнце. Воздух был жарким, но праздничной толпе было наплевать на это. Голосистой танцующей гурьбой шли ярко одетые женщины. Их легкие одежды развивались, а косы лежали тугими канатами на хрупких плечах. Суровым молчанием сопровождали их мужчины со сложно разукрашенными лицами. Все для того, чтобы сделать духов чуть добрее в этот день.
Старая шаманка шаркала ногами, но никто ее не торопил. Кто-то даже помог взобраться на ступени к главному храму.
Кто-то спросил, откуда она. Но старуха лишь загадочно улыбнулась и неопределённо махнула рукой, мол, издалека.
Путь людей лежал к старому храму. Чтобы помолиться и отдать дань. Немного погрустить и от чистого сердца порадоваться, а если получится, то и повеселиться.
— Дай руку, милый человек, — попросила прохожего старуха, — помоги...
Мужчина обернулся. Высокий, статный и богато одетый. Ничуть не кичась, он крепко ухватил женщину за локоть и помог ей взобраться. За ним шли его жена и ребёнок, советники и жрецы, аристократы и плебеи...
— Пусть духи будут к вам благосклонны, старшая, — почтенно вымолвил он, хоть и ни разу не видел этой женщины прежде.
Старуха благодарно усмехнулась.
— Пусть духи хранят твое сердце, владыка, — пожелала она, а после приподняла ладонь и сдула с нее золотистую пыльцу. Покрылись искрами руки правителя, замерцали жена и ребенок, прозрачными самоцветами застыли советники... — Потому что хранить твое сердце больше некому...
Кьяр Хэлвор резко открыл глаза и уставился в потолок. Ночной сон почти стерся, а последняя фраза все еще стояла в ушах, словно сама богиня Ханансаль нашептала ему ее.
Жена спала, уткнувшись носом ему в подмышку. Яркий лунный свет лился сквозь узкие оконницы, окрашивал комнату в контрастные тона. По мебели и стенам скользили тени деревьев. Видно было, как ветер шатает ветви, срывает их сильными порывами. Вой за окнами и шуршание песка о стены лишь подтверждали первое впечатление — бушевал настоящий шторм.
Было еще что-то, похожее на едва слышное гарцевание коня.
Осторожно поднявшись, мужчина босыми ногами подошел к окну.
О стекло что-то легонько стукнулось. Приоткрыв створку, он выглянул наружу и нахмурился.
Внизу, под самыми окнами, действительно гарцевал конь. Всадник тянул его узду на себя, гладил рукой по всклокоченной гриве. А заметив наблюдателя, тут же помахал рукой, приветствуя.
Уже позже, расположившись с ночным гостем в кабинете у пылающего камина, Хэлвор читал перехваченное письмо и хмурился.
— Не думал, что этот день вновь настанет.
— Слишком неудобный противник, — тихо прокомментировал Сакмар Мор, грея руки о кружку с подогретым вином. Он выглядел устало. Немытые черные волосы были стянуты в хвост, пыльная одежда говорила не про один день тяжелого пути. Под карими глазами залегли черные тени. — Нагорийци жестоки к своим последователям, что уж о инакодумцах говорить. Даже Тэнриз не смог справиться… — в его голосе проскользнула горечь.
Кьяр молчал, вертел в руках пергамент, цеплялся взглядом за грязь, влажные пятна и следы крови.
— Я могу стать следующим, Сакмар, — тихо поделился он. В ночной тиши даже почти беззвучные слова были отчетливо слышны. — Я даже предполагаю, что сдамся им добровольно, да простит меня триликая Ханансаль. Только чтобы не трогали жителей… Однако вместе со мной они захотят моих жену и дочь, — Хэлвор поднял на Мора тяжелый взгляд серых глаз. — Последнего я не могу допустить.
Сакмар молчал, смотрел в глаза, а потом отпил из кружки, даже не поленился перекатить горячее терпкое вино во рту.
— Почему ты в этом уверен? — наконец спросил он, абсолютно не понимая, к чему ведет Кьяр. — Они изначально хотели смерти Тэнриза. Но как только его не стало, потеряли всякий интерес, даже согласились на выбранного нами представителя. Мы предпочли тебя. Зачем теперь тебя устранять, спустя столько лет?
— Есть причины, Сакмар… — Хэлвор бросил письмо в камин и откинулся на спинку дивана. Прикрыл глаза, раздумывая, что будет делать дальше. Мор смотрел на него молча, ожидая продолжения. Скользил взглядом по длинным каштановым волосам, разметавшимся по плечам, усталому лицу с искривленным, когда-то поломанным носом. Низкий ростом, но сильный духом Кьяр должен был стать жрецом храма Ханансаль. Он всегда хотел им быть... В итоге стал тенью удельного князя Тэнриза. А после его смерти перенял бразды правления, уже на правах временного правителя осиротевших земель.
Пламя съело письмо быстро. Черный пепел еще некоторое время был похож на лист, даже можно было разобрать буквы, а потом рассыпался в пыль.
— И рассказать ты не можешь? — Мор устал ждать. Хэлвор приоткрыл глаза, словно успел задремать. Лицо оставалось предельно серьезным.
— Пойми меня правильно, я не могу допустить, чтобы информация ушла не туда. Сегодня письмо перехватил ты, а завтра перехватят тебя.
— Хорошего ты мнения о друге.
— Хорошего. Я верю тебе, Сакмар Мор. Я не доверяю другим.
***
Кирвэ Хэлвор стояла под кабинетом мужа и слушала ночной разговор. От каждого произнесенного слова в душе становилось все холоднее. Опасность, казалось, начала дышать в спину. Услышав шаги, женщина отступила в темноту коридора, а потом тихо поднялась по лестнице. Застыла, с целью увидеть ночного гостя. Отворившаяся дверь кабинета скрыла ее от чужих глаз.
— Не знаю, возможно, до утра... — тихо вымолвил Сакмар, обращаясь к ее мужу, — а может, понадобится целая неделя. Нужно созвать старейшин.
— Под твою ответственность, — тихо ответил Кьяр.
Вскоре ночной гость покинул их дом, а муж снова скрылся в своем кабинете, тихо прикрыв за собой дверь.
Женщина молча вернулась в их общую спальню. Тайны, о которых обмолвился ее благоверный, пугали, заставляли трепетать нервное сердце. Той ночью Кирвэ Хэлвор так и не смогла сомкнуть глаз, вслушивалась в ночную темноту и каждый шорох.
Ей казалось что ее персональному миру пришел конец, а жизнь превратилась в хрупкую ледяную корку.