Автор: Екатерина Лылык
Жанр: Драма, триллер
Аннотация: Аморальное увлечение Жанны, дочери Андрея и Карины, запускает в ее семье цепь событий, с которыми каждому из персонажей придется справиться. Карине переступить через персональный ужас и найти себя. Андрею — бороться с оглушающей его ревностью и снова увидеть в любимой игрушке — женщину. Жанне разбираться с тем, что сама натворила.
И если бы их проблемы затрагивали только их самих. Кирилл, чей брат пропал после встречи с Жанной, пытается сам его найти, сдвигая цепь событий под невообразимым углом.
litnet.com/ru/book/otkrovenie-b226008?_lnref=XB...
1.Изнасилование
— М-м-м… — только и смог протянуть Ренат, хватаясь за голову. Мир перед глазами качнулся... или это он качнулся посреди этого мира? Или, может, колыхнулось внутри головы… да так, что тошнота подкатила к горлу.
На самом деле не важно. Определение, кто же кого на самом деле укачивал, никогда не спасало от пьяного вертолёта в голове. А то, что это были именно последствия лишнего стакана водки — не было никаких сомнений.
Путаясь в собственных ногах, он налетел на ограду и сполз наземь. Прислонился спиной к крашеной решётке чьих-то ворот. Осознание происходящего вокруг приходило натужно, словно сквозь пелену. Он знал и эту улицу, и этот дом за оградой. А ещё он знал одну девушку отсюда. Раньше они хорошо развлекались с ней... Точнее, развлекалась она, Ренат же её сторожил на правах телохранителя и бессовестно называл мелким капитаном. Девчонка дула алые губки и предлагала называть её хозяйкой… Ренат смеялся, спрашивал, где ошейник, и на этом разговор обычно заканчивался. Капитанша не решалась стать хозяйкой в том смысле, который вкладывал в это слово её телохранитель. Сам же Ренат никогда бы не переступил через должностные обязанности.
Было всё это не так давно, полгода назад. Но почему-то он никак не мог вспомнить ни названий, ни имён, ни причин, по которым тогда уволился, и уж тем более, зачем сегодня пришёл сюда. В памяти всплывали лишь расплывчатые образы. Всё в забавных розовых тонах. Насмешливый взгляд и взметающиеся под порывом ветра чёрные как смоль волосы…
Выпитый накануне самогон был хуже тех винных одеколонов, штабелями лежащих в кладовой семейства Лебедевых…
Кстати, о них... Представитель последнего как раз остановилась напротив и теперь молча взирала на своего рыжеволосого охранника, в наглую развалившегося у калитки дома.
— Азимов Ренат… — властным тоном вымолвила Карина Лебедева, мать его зазнобы, словно впервые пробовала имя на вкус. На её горделивом аристократическом лице промелькнуло едва уловимое недовольство. Но Ренату было и этого достаточно, чтобы попытаться взять себя в руки.
— Босс?! — поморщился он, кое-как поднимаясь и пытаясь держать равновесие. Увы не получилось. Пошатнувшись, уткнулся лбом в живот Карины и неосознанно вздрогнул. Лебедева даже не шелохнулась, молчаливо выждав, когда бывший телохранитель её дочери всё же выпрямится перед ней.
— Заблудился? — бесцветным голосом спросила она, смотря парню прямо в глаза.
— Вспомнил о чёрных волосах и мятежном взгляде пылких глаз твоих... — досадливо махнул рукой Ренат и тут же пошатнулся, заваливаясь вправо.
— Азимов… — сдаваясь, вздохнула Карина, на миг прикрывая глаза. — Мы вернёмся к этому разговору, когда ты протрезвеешь.
Парень невольно сглотнул, даже не представляя, во что всё это в итоге выльется. Двинувшись с места, женщина отворила калитку и, на миг замерев, взглянула на бывшего телохранителя через плечо:
— Проходи…
В темноте её облачённый в белое платье силуэт выглядел почти невесомо. Чёрные волосы блестящей волной спадали почти до пояса. Впечатление портила лишь кожаная сумка, перекинутая через плечо и шлёпающая Карину по попе на каждом шаге.
Внутри голодной кошкой заворочалось дивное чувство, и Ренат невольно сглотнул, неожиданно поймав себя на мысли, что засмотрелся на неё… А ведь Карина была на добрый десяток лет старше него.
Наверное, всё дело было в алкоголе, а может, и просто в уникальности этой женщины. Неуверенно ступив следом, Ренат прикрыл за собой калитку.
Здесь, в поместье блатного семейства Лебедевых, воздух казался иным. Наполненным запахом вечно цветущих растений, журчанием искусственного ручья. Даже ветер был другим, нежели за оградой. Более мягким, что ли?
Образ Карины опять расплылся перед глазами, и снова Ренат видел перед собой дивное танцующее марево. Прелестный гибкий стан и мимолётную улыбку… белую кожу в свете луны.
Сон наяву, дивное мечтание, отдающее в паху болезненным напряжением…
Голова опять закружилась. И опять умудрился налететь на свою бывшую работодательницу, а после сразу усесться в какой-то цветник.
— Азимов… Ренат, — в свойственной ей манере начала Карина, — ты неисправим…
И вдруг улыбнулась той самой мимолётной улыбкой из незваного видения.
Наверное… в том самогоне было ещё что-то кроме спиртного. Ренат облизнул сухие губы, заворожено смотря в спокойные глаза возвышающейся над ним женщины. В них не было ни удивления, ни настороженности… лишь извечное равнодушие и отстранённость… До жути захотелось увидеть в этих глазах искры ярости…
— Гостевая более удобное место… — тем временем обернулась к нему спиной Карина, — нечего спать у меня на клумбе... Ренат.
* * *
Внушительных размеров дом был привычно пустынным. Включив свет, Карина Лебедева быстро окинула взглядом холл. Отметила пыль, скопившуюся на полу и перилах лестницы, свежие пятна, отпечатавшиеся на ковре. Осколки стекла, завалявшиеся под мягкой лавочкой, разместившейся сразу возле входа между дверью и ящиком с обувью. Похоже на выходных дом ходил ходуном. С дочерью придётся опять поговорить на эту тему. Объём наметившейся уборки раздражал.
Она шла вдоль коридора, а автоматические светильники послушно зажигались, улавливая вибрации. Спрятанные в углах камеры видеонаблюдения бездушно смотрели с потолков во все стороны.
Ренат шумно дышал за спиной, и женщина поторопилась отвести его в комнату, прежде чем он грохнется посреди коридора.
Спрашивать, что он здесь забыл, было бесполезно. Слишком пьян. Такой разговор действительно лучше оставить до утра. Муж задерживался и должен был приехать после полуночи. Дочь укатила с подружками на неделю... Пустые бутылки из-под пива наталкивали на мысль, что не только с подружками.
Нужная дверь нашлась быстро. Распахнув её и включив свет, Карина раздраженно сощурилась, отметив не только помятую узкую кровать, но и разодранный квадрат презерватива.
Муж её убьёт...
— Проходи, — вздохнула она и застыла, наткнувшись взглядом на заляпанное чем-то зеркало. Ренат стоял позади, словно скала, дышал тяжело. Отросшие рыжие пряди закрывали светло-карие глаза. Но напряжённость этого взгляда чувствовалась в полной мере, сквозь чёлку… и сквозь грязное зеркало.
Они не виделись полгода, и в тот последний раз он был обколот, раздет и связан. Дочурка забавлялась, дорвавшись до игрушки. А им с мужем пришлось впопыхах сглаживать ситуацию. Даже сейчас Карина чувствовала некоторое сожаление по этому поводу. Ренат был хорошим телохранителем и удобным работником.
И вот сейчас руки этого когда-то удобного работника неожиданно опустились на её плечи, сжимая вовсе не по-дружески и явно не из благодарности. По позвоночнику словно электрическим разрядом прошлись, предательски обдав давно забытой истомой.
А потом он её толкнул. Неожиданно и слишком сильно, чтобы ей удержаться на ногах. Упав наземь, она болезненно приложилась головой о твёрдые края собственной сумки.
Азимов за её спиной засопел. Встряхнув головой, Карина резко перевернулся на спину и попыталась встать. Но тут же была подхвачена мощными руками и опрокинута на кровать. Сверху упал Ренат, вжимая в постель всей своей массой и лишая возможности дышать. В глазах поплыло. Вытянула вперёд руку, упёрлась ладонью в его подбородок, пытаясь отстранить его от себя. Напрасно. На запястье сразу сжались чужие пальцы, вытягивая руку вверх, не давая шевельнуться, воспротивиться. И тут же влажный язык скользнул по её губам, прорываясь внутрь и размыкая её зубы, втискиваясь до самого горла. Осознание происходящего было столь шокирующим, что Карина попросту растерялась. Это была её ошибка. В следующий миг она уже лежала на животе. Ренат дернул ее бедра к себе. Колени болезненно уперлись в пол. Тяжелая рука легла на затылок, вдавливая ее лицо в кровать.
— Мать вашу... Карина, вы лучше любой девчонки… — едва слышно прохрипел парень, пытаясь свободной рукой, задрать её платье.
Карина запаниковала, чувствуя как откровенно не хватает воздуха. Попыталась ухватиться за его руку и освободить голову. В итоге, получив локтем в спину, женщина застонала, ослабев.
Натянув на шее своей жертвы мешающуюся сумку, Азимов, не особо отдавая отчёт своим действиям, хорошенько спутал руки своей бывшей нанимательницы холщовой лямкой у неё же за спиной. Карина захрипела, испуганно захныкала, чувствуя, как совсем нешуточно передавило шею. Судорожно ухватилась ослабевшими пальцами за собственную одежду, чтобы лишний раз не дёргать руками. Ренат же задрал её белоснежную юбку почти до самой головы, обнажая молочно-белое тело. С задумчивым выражением на лице стащил с Карины прозрачные колготки, и с не меньшим удовольствием спустил собственные штаны. Обхватил ладонью член и шумно выдохнул...
Кажется, она ещё никогда так не хрепела и никогда столько не ревела в одночасье. Пресные сильные движения рвали её, ремень душил... Азимов шумно дышал, выстреливая масляными эпитетами сомнительного содержания... Хваля за крики и за жар... за приятно узкую задницу и не кусачие зубы... не забывая при этом двигаться сильно и резко, покуда его пьяный запал не сошёл в обмякшее нечто...
Ренат не останавливался до последней секунды, пока полностью не иссяк.
А после просто накрыл её своим тяжёлым телом, обнял, крепко прижимая к себе… провёл языком по уху, словно преданный пёс и захрапел, дыша перегаром…
Изнасилованное тело болело каждым своим сантиметром и каждым укромным местом, куда только можно было залезть. А он лазил, всем чем только можно, отпечатывая себя буквально во всём, вертя её словно игрушку из порномагазина.
В свете электрической лампочки, Карина с ужасом смотрела на собственные разметавшиеся по постели волосы, резко контрастирующие с его рыжими, словно огонь, прядями…
Если бы он был настоящий, этот огонь, Карина хотела бы сгореть в нём. Очиститься с его помощью от того ада, в который её вверг Ренат.
Храп стал тише. Довольная улыбка сошла с его лица, пропустив на своё место безмятежное спокойствие. Осторожно выбравшись из-под его тела, Карина вдруг с омерзением почувствовала, как из неё откровенно течёт. Руки всё ещё были связаны, глотку саднило, а ненавистная сумка всё так и жалась к уху. Осторожно высвободившись, коснулась собственных бёдер онемевшими пальцами и болезненно сжала зубы.
Прерывисто вздохнув, опять взглянула на Рената.
Полночь наступала медленно, пугая своей тишиной и яркими звёздами. Многочисленные тени стелились садом, иногда запевала сбившаяся с дневного времени птица. Карина пошатываясь шла по дому, не обращая внимания ни на собственную обнажённость, ни на вспыхивающие светильники, стелящиеся за ней ярким следом, ни на бездушные глаза камер. Зашла на кухню, привычно вытянула любимый нож из подставки, после потянулась за мотком клейкой ленты и мусорными мешками.
План действий был так же резок, как и движения Азимова, всё ещё отдающиеся в её теле. Так же безжалостен и беспощаден. Продиктован исключительно желанием получить максимум удовольствия от мести.
Своего мужа, Андрея Лебедева, Карина встретила на полпути назад. Он стоял в холле, успев сбросить кожанные туфли и лёгкую куртку. Хмуря чёрные брови, он шипел голосовое сообщение на телефон, поминутно вспоминая имя дочери, её блядство и бардак, устроенный в доме. Он запнулся, когда обнажённая фигура Карины выросла перед ним во всей неприкрытой откровенности, с наливающимися синяками от чужих рук, грязными потёками на ногах, истерзанными губами и синим, словно ошейник, следом поперёк шеи. Палец слетел с графической кнопки экрана, а телефон выскользнул из рук.
— Кто? — резко дёрнул её за подбородок, приподнимая вверх и разглядывая шею. Его карие глаза блестели, медленно наливаясь яростной краснотой.
— Ренат... старался... — голос Карины был сорван и тихо шелестел на низких нотах. Взгляд Лебедева выхватывал каждую деталь её падения и застопорился на мотке клейкой ленты и свёртке пакетов, зажатом в левой руке... По ножу, уверенно обхваченном тонкими пальцами правой руки.
— Поставь нож на место, — процедил её муж, отбирая мешки и ленту. — Оденься... и свари кофе...
Карина дёрнулась от его слов как от удара и беспрекословно подчинилась. Андрей не любил ножей... Он всегда делал всё иначе...
2. Неизбежность неминуема
Ренат даже не дёрнулся, когда его выволокли из гостевой в зал. Рыжая Фила лениво перебирала толстыми лапами, наматывая вокруг него круги. Учуяв запах хозяйки, псина озадачилась и села на задницу, дёрнув мордой. Похлопав любимицу по холке, Андрей велел стеречь, а сам ушёл на улицу.
Пробуждение ворвалось в сознание Рената адской головной болью и тошнотой. Болезненно простонав, парень открыл глаза и с удивлением понял, что лежит связанный на полу. Рядом с ним сидела Фила и лениво щурила свои коричневые глаза, чуть склонив огромную квадратную морду в сторону. Псину Ренат знал, и то с какой мощью смыкается её пасть — тоже. Чуть поодаль, у окна, стояла Карина Лебедева в тонком, закрывающем горло платье. Длинный трикотажный подол обрамлял её бёдра, напоминая о их приятном скольжении под пальцами.
Осознание произошедшего ночью ударило по мозгам, словно оглоблей. Воздуха на какой-то миг не хватило, слов на оправдание тоже… он и не знал, надо ли вообще сейчас оправдываться.
Дверь в комнату резко отворилась, пропуская внутрь Лебедева, мужа Карины.
— Очухался? — оскалился он, недобро сверкнув глазами. Ренат тем временем попытался сесть, правда, это слабо удалось, он почти не чувствовал тела.
— Карина Александровна… дайте объясниться... — наконец выдавил он из себя, с отстранённостью отмечая, что штаны на бывшем боссе забрызганы влажной землёй. Женщина не ответила и не шелохнулась.
— Объяснились уже, — процедил Лебедев и рывком поднял Рената на ноги. — Идём, со мной побеседуешь.
Фила лениво потрусила вперёд, не дожидаясь команды.
Дверь за ними громко хлопнула, от чего Карина вздрогнула. И всё же не сдвинулась с места. Её взгляд был полностью прикован к пространству за окном, где её муж ещё минуту назад отмерял рулеткой место под новую клумбу… Там же лежала лопата. Вокруг неё неровным овалом были вбиты деревянные колья, отмечая пространство аккурат в рост Рената.
* * *
Они остановились в центре сада. Высокие ели далеко впереди скрывали каменную ограду, низкие яблони цвели и благоухали, осыпая всё вокруг кремовыми лепестками.
Андрей молча развязал руки Азимову, а потом так же тихо и без каких-либо объяснений нырнул рукой под куртку и расстегнул кобуру.
— Лопату видишь? — поинтересовался он, вытаскивая макаров и прикручивая к нему глушитель. — Действуй.
Ренат нервно потёр руки, лопата действительно лежала здесь. В центре отмеченного колышками пространства. Шумно выдохнув, оглянулся. Заметил камеру, мигающую красным огоньком и смотрящую аккурат в их сторону. Застывшую Карину в окне. Псина неустанно следила и, казалось, уже отмечала на его теле самые удачные места для хватки. Вышколенная Фила бегала быстро, хватала цепко и безжалостно. А ещё она думала и не всегда дожидалась команды, предпочитая действовать по одной ей понятной логике. Это Ренат тоже помнил.
Опять повернулся к Андрею и, потянув лопату за черенок, принялся копать. При всём желании и возможности вдолбить лопатой по Лебедеву — убежать от злобной собаки он не успеет чисто физически. Не со связанными полуметровой верёвкой ногами.
Пьяная оторопь всё ещё блуждала в голове, соревнуясь с чувством вины. Потому, всадив инструмент в землю, вдавил его пяткой и поднажал. Земля оказалась твёрдой.
Слишком твёрдой, от чего древко натужно заскрипело и надтреснуло. Верёвка откровенно мешала, давая в полной мере понять, как чувствует себя стреноженная лошадь.
Он никогда не задумывался над тем, каково это, копать землю для своей персональной могилы. Какие они, чувства, когда врезаешься острым краем лопаты в маслянистую смесь песка и глины и не без усилий вырываешь из единой массы плотные куски, щедро украшенные чернозёмным слоем и пышными маковками зелёной травы. Мышцы ощутимо бугрятся. Ладони скользят по гладкому черенку, остро ощущая кожей свежие трещины. Яма растёт медленно, а время бежит быстро, гонясь по кровяным сосудам вместе с воспалённой кровью. Звук от каждого удара лопаты о землю бьёт по ушам, словно щелчок возведённого курка.
Неизбежность неминуема?
Настолько?
Стоит ли такого конца нелепое развлечение… Ночью, казалось, было хорошо. Сейчас же, когда утреннее солнце красило небо золотом, всё выглядело совсем иначе. Как и эта лопата с надтреснутым черенком.
Андрей левой рукой вытащил из кармана пачку сигарет. Привычно сдвинул пальцем крышку упаковки. Выуженная сигарета уверенно легла меж узких губ. Щёлкнула зажигалка… Затянулся, не отрывая взгляда от действа. Курить левой он не любил... а правая была занята макаровым.
— Хорошо было? — дым выходил из его рта вместе со словами, скрашивая грубые черты лица.
Ренат вдавил металлическое полотно в землю и налёг на древко, поднял тяжёлый взгляд на Лебедева. Хорошо, плохо? Какая теперь разница. Мысли были занятны чёрной дырой пистолета, который Лебедев держал абсолютно легко и непринуждённо. Длиной глушителя, которая напоминала о том, что никто ничего не услышит.
Утреннее солнце поднималось, опаляло кожу своими лучами. День намечался погожий. Внутри же бушевал персональный шторм, спаянный из надежд, страхов и воспоминаний. Отчаяния не было, и ожидания тоже... Всё это вынеслось из головы в пространство, сосредоточившись на монотонной работе.
Андрей переступил с ноги на ногу, примяв кроссовкой сочную зелень. Наконец докурил и бросил окурок, привычно припечатав его носком. Взгляд выхватил силуэт Карины, замершей тенью в окне. На её холёном лице, как всегда, застыло раздражающее самодовольство.
Чтобы не произошло, она всегда держала подбородок высоко и усмехалась, словно так и должно было произойти. Это бесило. Молчаливый Азимов бесил ещё больше. Но чтобы хоть какая-то мысль отобразилась на лице Андрея? Нет...
Лебедевы не бесятся, они диктуют правила. И сейчас Андрей продолжал следовать выбранному курсу. Яма всё ещё была недостаточно глубокой, а солнце уже поднялось.
— Поторопись, Ренат, у меня мало времени…
Парень сглотнул, а после упёрто вдавил лопату в землю и выпрямился, всё ещё держась за черенок. Фила за его спиной зарычала и приподнялась на мощные лапы.
— А у меня его предостаточно... — голос его дрожал, и на языке явно вертелось ещё что-то. Сарказм... Впрочем, он был абсолютно прав. Времени у него хоть отбавляй. Смерть — безконечна.
* * *
Карина отшатнулась от окна, поспешно прикрыв веки. Но всё равно, образ Рената, дёрнувшегося от выстрела, засел в голове неизменной картиной, словно кто-то нажал на стоп-кадр. Лопата так и осталась торчать из земли, словно безмолвный памятник. Парень упал, сверкая простреленной головой и широко распахнутыми глазами. Андрей молча снял глушитель и спрятал пистолет в кобуру, подцепленную под спортивной курткой. Взял лопату и принялся копать сам. После хорошенько замотал тело в целлофан, спихнул в яму и засыпал землёй. Закончил не в пример быстро и вернулся в дом, оставив мастифа наматывать круги вдоль ограды. Карина всё так же смотрела на чёрный холмик, выросший перед окном.
Тяжёлые шаги мужа гулко разносились по их дому, пока он сбрасывал одежду и так же непринуждённо и быстро переодевался.
— Постираешь сама, ручками, — выдохнул он ей на ухо и чмокнул в щёку, — я на работу. И цветы купи сама, красные. К камерам не лезь, после обеда сам посмотрю. Не скучай.
Входную дверь он закрыл легко, но Карина всё равно поёжилась. Отвернулась от окна и отстранённо взглянула на одежду, сброшенную посреди коврика прямо в прихожей. Грязь и брызги крови вводили её мозг в оцепенение. Ослушаться или сделать иначе, она не могла. Руки дрожали, а сердце судорожно билось.
Будь её воля, она бы спалила эту одежду.
Воли не было.
Зазвонивший телефон, отметился в её сознании строгой мелодией, а голос мужа ещё одним наставлением:
— Про таблетки не забудь, милая. До встречи…
Собрав дрожащими руками грязные вещи, она снесла их в постирочную комнату и замочила. Взяла щётку и пошла оттирать загрязнившийся коврик. Руки дрожали, а мысли уплывали в сторону, выстраивая списки задач. Рассаду цветов надо было не только купить, но и посадить. Думать о том, что она будет копошиться в земле, в которой зарыт Ренат, ещё пару минут назад гордо копающий себе яму, она не хотела. О том, что готова была его зарезать — тоже вспоминалось с дурнотой, как и вся прошедшая ночь.
В голове прошедшие часы не укладывались. Ни издевательства обычно добродушного Рената, ни нарочитая отстранённость Андрея. И от того фраза о «после обеда» казалась ей чем-то опасным...
Муж не любил, когда трогают его вещи. Когда трогают его семью он не любил ещё больше, считая это посягательством на своё личное пространство.
То, что он сам посягал на это пространство, его никогда не волновало.
К обеду дом стоило убрать. Работы было много. Андрей обязательно проверит, раз будет копаться с камерами...
Оставался не решённый вопрос с дочерью, но сколько она не звонила, постоянно попадала на длинные гудки.
***
— У тебя телефон разрывается, — недовольно процедила Верка, — орёт в две карты как ненормальный…
— Нет у меня двух карт, — фыркнула Жанна, сонно разлепляя глаза. Вчерашняя гулянка удалась на славу, благо, успела выпереть всех из дому до того, как пошли в разгул.
Её карманы действительно трещали. Один справа, другой слева.
— Однозначно, мой телефон раздвоился… — трели били по ушам и врывались в голову военным маршем после перепоя. — Господи, да умолкните вы оба…
Телефоны умолкли и снова затрезвонили…
— Выключи… — простонала Варька.
Обе девушки были похожи как две капли воды. С той лишь разницей, что капли — это природное явление, а Виктория и Варвара были случаями исключительно хирургического и косметологического вмешательства. Пластики в их лицах хоть отбавляй, ботокса не меньше.
Подхватив курточку, Жанна шмыгнула в туалет и умостилась попой на крышке унитаза. Злясь на длинные поломанные ногти, кое-как расстегнула молнии карманов и выудила два почти одинаковых телефона в синих оправах.
Свой определила сразу, чужой был тяжелее и без паролей, что слегка удивляло. Не думая, залезла в сообщения и самодовольно хмыкнула.
— Ой, Ренат, Ренат… Чего ж ты такой забывчивый то…
Бывшего охранника она выцыганила вчера из дому. Пришлось немало повозится. Этот упёртый бугай всё время от неё ускользал, а теперь, под напором целого женского коллектива, подчинился… Но не сдался. Пришлось подкачать таблеткой, а он всё равно потерялся… Телефон Азимова опять зазвонил.
— Да-а-а, — она нарочито медленно протянула слово. — Кирюша, это ты?
— Жанна? — брат Азимова, Кирилл, явно озадачился. — Рената позови…
— А если не позову? — улыбнулась она, удобнее усаживаясь на толчке и высматривая в зеркале свежий прыщ на лбу.
— Слушай, то что ты ему в штаны залезла, не значит, что надо наглеть…
— Я ж обижусь сейчас, — продолжала она и дальше издеваться. Опять раздался звонок, теперь уже её телефона — мать, как-всегда, не унывала.
— Жанна… — Кирюша сопел в трубку, а Жанночка рассматривала свои зубы, которые требовали срочной чистки…
— Да не бесись ты… Нет у меня Рената. Телефон у меня, а где Ренат, не знаю, — она наконец слезла с унитаза и начала наматывать круги по узкому помещению… — Потеряли мы его вчера, вдрызг пьяного, где не помню. Да не парься, это ж Ренат, к обеду припрётся…
Кирилл раздосадовано фыркнул и отключился. Загул брата сбивал планы.
Загулявший брат не явился ни к обеду... ни к ужину, что крайне озадачило старшего Азимова… а следом за ним и Жанну, которая в надежде на ещё одну встречу отказалась отдать Кириллу Ренатов телефон.
3. Чужая семья - потемки
Карина остановила машину на полпути к дому, съехав с трассы. Прислонившись к капоту, она отстранённо смотрела на уток, копошащихся в мелком болотце, поросшем камышом. Фила бегала, довольно махая толстым хвостом. Её уши трепетали по ветру. Мышцы перекатывались под кожей. Короткая шерсть лоснились в ярких лучах, а длинная, свисающая шкура обтекала мощное тело бойцовской собаки.
Купленный на заправке кофе обжёг язык, но Карина продолжила его цедить сквозь зубы. Мысли носило из стороны в сторону. Сонный мозг, издеваясь, подбрасывал картины прошлой ночи, казалось бы, не закончившейся даже с приходом утра.
Андрей связал Рената в полночь. Потом выпустил Филу из вольера и, взяв кофе, пошёл смотреть видеозаписи с камер.
Он в принципе любит смотреть записи, ставя на быструю перемотку изображения пустующих комнат и по десятку раз перематывая острые моменты.
Острых моментов с Ренатом было полно, и Андрей мотал их один за другим по несколько раз, цедя свой кофе так, как его цедила она, стоя сейчас на трассе: мелкими глотками, сквозь зубы.
Карина не удивлялась. Жить под взглядом камер, спрятанных или открыто глазеющих, она давно привыкла, абсолютно не раздражаясь по их поводу. Как и привыкла к странному увлечению мужа. Порой ей даже казалось, что он их коллекционирует, так трепетно он относился к каждой записи.
А после, уже в ванной, Андрей сам раздел её и, молча, до красноты растёр её кожу лавандовым мылом. Скрупулёзно вымыл тёплой проточной водой, не забыв залезть отвинченным шлангом всюду, где бывал Ренат. Обтёр полотенцем и отнёс в спальню.
И ни разу не прикоснулся, продолжая гонять видеозапись от начала и до конца. До самого рассвета. Потом полез в сейф, накинул на плечи ремни кобуры и спрятал в неё оружие... Нашёл в инструментах старую рулетку и ушёл во двор.
И всё молча, без грамма комментариев, оставив жену со включённой плазмой и безмолвным видеорядом...
Карина на миг прикрыла глаза. Утки не могли отвлечь её, она всё равно видела перед глазами свои мысли, а не длиннотелых птиц. Кофе закончился. Время приближалось к десяти утра. Цветы, тремя ящиками рассады уже стояли в багажнике, противозачаточные лежали в сумке, она выпьет их под чутким контролем Андрея... Она уже знала, каким будет его выражение лица в этот момент — строгим и цепким, как ночью в ванной, когда он отмечал пальцами каждый её синяк...
***
— Жанна, ты где пропадаешь? — Карина дозвонилась до дочери только к двенадцати. Большая часть работы по дому была уже сделана. Одежда постирана, обед сварен, дом убран. Траву в саду она постригла, привычно пройдясь по ней сначала газонокосилкой, а после граблями. Ладони ныли и, кажется, она натёрла себе мозоль. Осталось разбить клумбу и привести себя в порядок.
— Гуляем, буду в пятницу, — прогундосила дочка в ответ. Её интонации выдавали похмелье, и Карина недовольно поджала губы…
— Прекрасно… — прошептала она. — Я здесь в гостевой презервативы нашла, сама уберёшь или отцу дать посмотреть?
Жанна засопела в трубку.
— Это не мои.
— Ну да, конечно… и бутылки не твои.
— Мам, ну не могу я сейчас, — её голос резко поменялся. — Понимаешь, один парень у меня телефон забыл. Жду, когда вернётся… Очень жду, правда.
— Ждёшь, значит… — Карина устало опустилась на садовое кресло и уставилась на чёткий овал вскопанной земли, уже обрамлённый низким каменным бортиком. — А сказать больше ничего не хочешь?
Жанна опять засопела. Сказать ей было что, и похвастать было чем, но не перед матерью.
— Парня своего знакомить приведёшь, или как всегда?
— Надеюсь, что не как всегда… — тихо прошептала она. — Мам, ты там замажь перед папой… а то он слегка нервный с утра…
На самом деле она хотела сказать кое-что другое, но, как-всегда, оформила в более мягкую форму.
Знала бы она, почему он нервный…
Короткие гудки обозначили конец разговора. Карина молча уставилась в экран телефона. А после встала, бросила его на кресло и принялась таскать ящики с рассадой. Свежевскопанная земля поддавалась обработке легко, и вскоре первый цветок лёг корнями в лунку. Работа спорилась. Тюльпаны вставали ровными красными рядами, синим смеялись незабудки, суккуленты ложились сизыми мясистыми листьями вперемешку с кусками ярко-зелёного мха.
Телефон зазвонил. Отбросив лопатку, Карина стащила рукавицы и скользнула пальцем по сенсору, отвечая на звонок.
— Алло…
— Я тут подумал, — дышал в трубку Андрей, — я не нашёл телефон. Не видела? Может, выпал где под оградой... Или в гостевой? — он на миг умолк. Карина продолжала судорожно молчать, вспоминая разговор с Жанной.
— Можешь не отвечать, — продолжил Андрей, — ты это... цветики сади. И оденься поприличней, в красненькое, хорошо?
— Хорошо... — сглотнула она, слушая уже короткие гудки. Телефон в её руке, казалось, раскалился и готов был обжечь.
Сложить дважды два не сложно. Пьяный Ренат и пьяная дочка. Телефон у Жанны, которого не нашли у Рената... Похоже, про пачку презервативов придётся рассказать, даже если они, как дочка выразилась, «не её». И заодно на этот телефон глянуть... и отобрать... И уничтожить.
Спрятав лицо в ладонях, она на миг задумалась о произошедшем и сразу задрожала всем телом, не в силах справиться с накатившей на неё истерикой.
***
Муж приехал домой, как и обещал, в обед. Оценил клумбу, потрепал довольную и сытую Филу по холке, а после прошёл в дом. Разулся и потянул сумку Карины. Сев в гостиной, порылся в ней и вытащил пачку купленных утром противозачаточных. Инструкцию читал вдумчиво, потом прошёл в кухню, налил воды и молча выдавил мелкую белую таблетку на ладонь.
— Рот открой.
Карина, шедшая за ним тенью, послушно разомкнута губы и вздрогнула, когда его пальцы скользнули аж к основанию языка, вдавливаясь костяшками в нёбо.
— Тише, не дёргайся, — улыбнулся он, наслаждаясь её покорностью. Слова же стегнули по Карине, словно ремнём. Она явственно почувствовала себя собакой.
Он убрал пальцы, но продолжал держать её челюсть открытой, вдавливая подушечки в зубы и разглядывая её горло и таблетку, прилипшую у самих миндалин. Отпустив наконец её лицо, протянул стакан с водой.
— Пей, милая... Не горчит?
Карина, словно этого и ждала, схватила протянутый ей стакан и жадно выпила из него.
Обедали молча, тушёным говяжьим мясом и овощами.
— Я тут думал, — начал было Андрей, поглощая говядину. — Всё не могу взять в толк, зачем ты его в дом пригласила?
Его взгляд скользнул по её шее, подвязанной тёмным платком, светлому голубому платью, лёгкими складками обрамлявшему хорошо сложенную фигуру. Красного в одежде не было, хотя он просил.
Она порой любила перечить. И красный не любила. На общем фоне её выдрессированности, это выглядело забавно, а иногда даже глупо.
С Кариной он познакомился в сентябре, будучи уже на пятом курсе института, и тогда же и пропал под надменным взглядом карих глаз первокурсницы. Красивый разлёт чёрных бровей, не тонких и не грубых. Длинные чёрные ресницы, которые она никогда не нагружала тушью. Миндалевидные тёмные глаза над узкой, слегка вдавленной переносицей. Прямой нос и вечно недовольные чётко очерченные губы. Ещё чуть-чуть и их можно было бы назвать либо тонкими, либо пухлыми. Не хватало ни для первого, ни для второго определения сущей малости. Впрочем, это не мешало считать её красивой.
Карина проглотила кусок, который успела прожевать, и потянулась за салатом. Она, наоборот, не понимала, как могла пройти мимо Рената. Возвращаясь раз за разом в прошлый вечер, она осознавала, что поступила бы так же. Возможно, будь человек не знаком, она просто вызвала бы ему такси…
Но… Вот в тот момент ей вспоминался удобный и добродушный Ренат, посреди грубой забавы Жанны… В кого удалась их дочь, для Карины не было секретом, человек сидел перед ней и забавлялся так же неприкрыто.
Она могла ответить Андрею, что просто сжалилась над пьяным человеком, в которого втрескалась Жанночка. Но ответ никак не ложился на язык, как бы она его не вертела и не оформляла во всевозможные словесные интерпретации.
Растерянность, как всегда, пролезла на её лицо, некрасиво исказив губы.
Ошибка, которая ещё долго будет идти за ней следом.
Андрей дожевал. Взгляд заскользил по столу, отмечая влажное пятно на белоснежной скатерти, ополовиненные порции на синих пятнах тарелок. Овощи, поддетые лёгким слоем острого соуса, уже успели остыть и стали неаппетитными.
Карина продолжала надменно кривить губы, словно делала ему одолжение. Раздражение от застывшего на её лице выражения распаляло. Отложив вилку и нож, Андрей вытер рот хлопчатой салфеткой, молча встал и обошёл стол, встав за её спиной. Убрал распущенные волосы со спины и взялся за платок. Узел поддался легко. Ткань скользнула, обнажая лиловую полосу. Шумно выдохнул и провёл пальцем по отметине. Карина замерла, словно пойманный зверь, и почувствовала, как молния беззвучно скользнула вниз по спине. Прохладный воздух лизнул кожу. Её свободное голубое платье начало сползать, обнажая до пояса, выставляя на обозрение тонкую серую ткань нижнего белья.
Широкие ладони легли на её узкие плечи и медленно двинулись к шее. Обхватывая полностью, держа крепко и заставляя запрокинуть голову. Вот так они и замерли. Смотрели в глаза друг другу, Карина, тяжело дыша и подняв на него взгляд, а Андрей, нависнув над ней, чуть согнувшись.
— Я жду ответа... — прошептал он. Взгляд цепко скользил по её лицу, отмечая глубокую растерянность и напряжённость, трещинки в уголках губ. Надменность стёрлась, гордость отступила на второй план. Карина была в полном подчинении.
— Я просто... не смогла пройти мимо... Это же... Ренат.
— Не смогла, значит... И что, понравилось... кричать под Ренатом? — тихо поинтересовался он. Голос его звенел от раздражения. — Не вздумай врать.
Она судорожно сглотнула, чувствуя крепость его пальцев на шее, а он помрачнел ещё больше.
— Мне больно, — прошептала Карина, и Андрей шумно выдохнул. Её слова хлестнули не хуже пощёчины. Азимов, казалось, продолжал дышать ему в спину, внося диссонанс в их давно утвердившиеся отношения. Разомкнув ладони, очертил ими её плечи, стянул шлейки нижнего белья и прикоснулся губами к втиснутой на её коже красной полоске.
— Ты такая дрянь... Карина...
Жена не ответила, лишь опустила голову, ничуть не реагируя на осторожную ласку. Провела пальцами по собственной шее, а после выскользнула из его рук, придерживая расстёгнутое платье. Чем ещё больше разозлила...
— Ты ничего не забыла, Кариша? — громко поинтересовался он. — Может, спросить Жанночку, с кем она гуляла ночью? А ещё лучше видео посмотреть?
Карина замерла и не раздумывая соврала:
— Пижамная вечеринка, девичник…
— С презервативами? — тихо прошептал он. Карина вскинула голову, испуганно сжавшись. — Ты должна была мне сразу сказать, о разговоре… — процедил он, приближаясь. — Я предупреждал, не стоит мне лгать…
4. Одиночество внутри
Если остановиться и оглянуться, можно заметить свою жизнь. Она будет разной: в колдобинах тротуара, мощёная плиткой, литая асфальтом, с зарешеченными ямами стоков и открытыми люками, а порой и глубокими лужами...
В каждой луже плещется боль, а в каждом стоке ютится страх. Под асфальтом закатаны воспоминания. Вместо плитки — кропотливые кирпичики шагов на пути к цели. Предательство, как колдобины на просёлочной дороге, — изысканный соус, придающий особую остроту блюду.
А кто в роли блюда?
Жизнь, поставившая, его на стол, уже давно распределила посадочные места, кому-то отведя главенство, а кому-то угол на остром изгибе скользкой скатерти. Соскользнуть в пропасть легко, как и запутаться ногами между искусственной тканью и ножками мебели.
Карине казалось, то место на углу её собственное и, который год, неизменное.
Она просто забыла сказать, а он ждал, явно зная о разговоре. Она не раз ловила себя на мысли, что муж посвящён во всё, куда бы не звонила и что бы не говорила. Информация всегда доходила к его ушам одному ему известными путями.
Вот и сейчас так случилось.
Андрей не церемонился. Пряжка тихо звякнула, когда он резким движением потянул ремень собственных брюк.
— На четвереньки, Кариша...
Собственное имя царапнуло уши. Муж редко называл её сокращённо. И, обычно, цедил или выдыхал это ненавистное «Кариша» в состоянии бешенства.
Сложенный вдвое кожаный ремень притягивал взгляд — толстый, коричневый, в три пальца шириной и массивной литой бронзовой пряжкой, спрятавшейся в его широкой ладони.
— Не вынуждай повторять дважды...
Карина шумно выдохнула. Послушно, словно выдрессированная собака, опустилась на колени и упёрлась ладонями в пол. Руки дрожали, сердце билось словно умалишённое. В свои тридцать восемь, она чувствовала себя нашкодившей малолеткой, перед впавшим в ярость отцом.
Вот только... Отец её никогда не прибегал к таким методам воспитания…
Андрей молча обошёл жену, задрал расстёгнутое платье до пояса, спустил её трусики до колен и задумался, проводя пальцами по сероватому отпечатку Ренатовой ладони, обхватившему её правое бедро почти идеальной пятернёй.
Рыжий ублюдок... Так некстати вспомнилось, что он вытворял с Кариной воскресным вечером. Лебедев не знал, как стереть произошедшее из памяти. Но он хорошо знал, как спрятать одни синяки за другими.
Закусив губу, Карина от первого же удара упала на локти и уткнулась лбом в лакированный пол. Ремень гулял по её коже в издевательски размеренном ритме, давая прочувствовать каждый удар сполна.
Тишина дома впитывала её всхлипы и хлёсткость его ударов, словно губка. И хуже в происходящем была даже не боль, наносимая родным человеком, а глубокое одиночество, поглощающее изнутри.
***
Они почти никогда не приглашали гостей в дом, держа гостевую для родственников. Единственным исключением был Ренат, который был на несколько лет приставлен к Жанне. Сопровождал в школу, а потом и в институт... Когда всё изменилось?
Как маленькая девчонка превратилась в неуправляемую егозу, а нормальный в принципе парень в насильника?
Наверное... Стоило самой воспитывать, где-то проявить твёрдость, где-то резкость... Но рядом с Андреем Карина всегда чувствовала себя мелкой песчинкой. Андрей же был той босой пяткой, которая несла песчинку в только ей ведомые дали.
Даже их отношения были исключительно решением Андрея.
Жанну Карина родила рано, почти в восемнадцать, не дотянув до собственного дня рождения пары недель. Андрей был доволен, считая рождение дочери выполненным долгом. Недовольными были родители, которые представляли жизнь своей Кариши слегка иначе.
Впрочем, они ещё успели увидеть широкий размах, с которым зажили Лебедевы, и успокоились...
Жанна своих бабушек и дедушек, ушедших рано, не помнила, с подачи Андрея росла самостоятельной и всегда со своей точкой зрения. Её комната, единственное место в доме, где не было камер. Для Андрея личная жизнь дочери всегда было непоколебимым табу. Тот день, когда дочурка вылезла со своими откровенными забавами за пределы выделенного ей пространства, стал поворотными и для самой Карины.
Ренат был уволен. Возле Жанны появились Вера и Варвара, которые быстро прогнулись под её влияние. И теперь, как две злободневные тени, сопровождали её во всех забавах. Здесь даже увольнение не помогло. Девочки спелись.
Последней точкой в отношениях с дочерью стал вопрос о записях. Она, издеваясь, приводила парней куда хотела, выставляя забавы подруг на обозрение, как хорошо поставленные фильмы. Никогда не принимая в них участия и при этом наслаждалась тем, как отец, скрипя зубами, удаляет их, даже не смотря.
В один прекрасный момент он просто отдал ей ключи от съёмной квартиры и несколько кофеавтоматов в собственность, и с фразой: «Махайся, как хочешь», — выставил за дверь.
Жанке было девятнадцать... В свои двадцать разбалованная Жанка умудрилась бросить институт, купить ещё один кофеавтомат, аренду платила сама и домой приезжала только тогда, когда там никого не было... Пошалить... Чтобы папа не расслаблялся...
Теперь же это её баловство вылезло боком.
Муж не был груб или жесток, он просто был чрезвычайно принципиален и откровенен в своих желаниях. И наказывал только за дело. По крайней мере, он в это верил. Карина этой его верой была перенасыщена, ощущая каждый его нерв на себе, как свой собственный.
Когда он закончил «воспитывать» — встать на ноги Кариша не смогла. Помог Андрей, как-всегда после «дела» нежный и обходительный. В такие моменты Карине казалось, его грызла вина. Но на холодном лице в извечном блеске сурового взгляда, невозможно было понять, вина то или удовлетворение, гордость собой или брезгливость ею. Одно ясно — не любовь…
Записи в гостевой, которые ознаменовались появлением в углу той нечастной упаковки из-под презерватива, он нашёл быстро. Они были разделены парой часов пустого пространства с обеих концов. Как всегда, привычно отметил стоп-кадрами, кто вошёл туда и кто вышел, и после удалил не глядя... Крина всё это время пролежала у него на коленях, полураздетая, всё в том же голубом платье. Подол был задран, а грудь и ягодицы полностью обнажены. Отхлёстанные до горящей красноты бёдра с воспалённой от ударов кожей, продолжали болеть. Левая ладонь Андрея периодически гуляла по ним, очерчивала пальцами набухшие поддетые красными точками полосы. Скользила меж ягодиц, периодически их крепко сжимая и дразня.
Карина, словно послушный зверь, не дёргалась, шумно дышала и вздрагивала, каждый раз, когда прикосновения опаляли болью.
День перешёл в поздний вечер. Муж наконец успокоился и осторожно обработал антисептиком её исполосованную кожу. Чмокнув в щёку, позвал спать и пожелал спокойной ночи.
Он снова не прикасался к ней, а Карина и сама не тянулась.
Заснул он, дыша горячим влажным дыханием меж лопаток, уткнувшись кончиком носа в её синюю от удушья шею. Карина не спала. Её усталый взгляд скользил по просторной спальне, утыкался в окно, в слегка колышущееся на ветру занавески, плотные, обрамляющие арочное окно шторы. Цеплялся за строгие росчерки комнатных растений и холодный квадрат плазмы.
Сон накатывал волнами и так же отходил, подобно морскому прибою на берегу взволнованного моря. Словно её уставшие глаза были берегом, которые раз за разом надо было омыть солёной прохладной водой, поднятой из самих глубин. Веки щипало от влаги, а горло душило беззвучным спазмом.
Дыхание Андрея ярко напоминало прошлую ночь, когда вот так же дышал в затылок Ренат. Его странная, огранённая заботой и болью собственническая ревность пугала и заставляла дрожать. Чувство вины перед ним, как и чувство вины перед дочерью, всё сильнее укоренялись в сердце, вдавливая врождённую гордость, стесняя её и обрамляя в болезненные личные ограничения.
Сказать о своей боли или вине было некому... Разве клумбе под окном, цветам, мху... Суккулентам. Ренату, лежащему под пудом земли в своём чёрном мешке...
Настолько ярким было сейчас её одиночество...
* * *
Телефон Рената снова звонил, вот только Жанна уже не бежала с улыбкой, скорее озадаченно дёрнулась спросонья.
— Да-а-а…
— Опять ты... — раздражённо констатировал Кирилл.
— Как видишь, — Жанна прошлась по съёмной квартире и задумчиво уставилась в окно. Утреннее солнце красило высокоэтажки причудливыми огненными бликами. Стелило по земле тени и поднимало лёгкую весеннюю пыль.
— Ренат?
— Не звонил, — Жанна открыла окно и высунулась наружу по пояс. Звук трассы ударил по ушам и приглушил их разговор. — Слушай, Кирюш, я очкую слегка.
Её грубая речь била по ушам, выдавая в ней отпетую дворовую пацанку, а не очередного заносчивого члена из рядов золотой молодёжи.
— Давай подъеду, обсудим...
— Да нечего обсуждать…
— Диктуй адрес.
Жанна скривилась:
— Кирилл, я на выезде. В пятницу буду, встретимся.
— Мне завтра нужно заявление в полицию написать, хорошо бы тебя при себе иметь. — Кирилл был непривычно серьёзен и мрачен. Жанна нервно почесала засвербевшую щёку.
— Может, без полиции? Они к моим предкам нагрянут, неудобно будет...
— А что, Ренат был у Лебедевых?
— Он был у меня дома в компании ещё пары девиц, оттуда же и ушёл сам. Мы уехали уже без него. Ну не знаю, может, на видео что-то увидим. Если отец не выбросил записи конечно.
Кирилл отключился, а Жанна ещё некоторое время смотрела в окно на непривычные очертания незнакомого города.
Синяя панель тяжелила руку.
Вторник... вторые сутки, как у неё этот бьющий по нервам телефон.
Жанна успела просмотреть в нём всё, начиная от мелких записей-напоминалок и заканчивая тяжёлыми папками с видео и фотографиями. Ознакомиться с давно знакомым плейлистом и проверить все женские контакты...
Похоже, стоит начать по ним звонить. И лучше бы Ренату найтись, потому что звонить в больницы и морги Жанна откровенно боялась.
Не смотря на тревожное настроение внутри, вторник радовал хорошей погодой и раскрывал объятия для мелкого предпринимательства. Жанна со своими подружками собиралась пройтись по всем точкам, подбирая наиболее выгодное место для нового кофеавтомата. Позже склонить к аренде квадратного метра очередного собственника этого дохлого метра, договориться об обслуживании. Мелких вопросов, которые тянул за собой агрегат, было много. Все, как один — привычны... Непривычным оставалась проблема, напрямую связанная с тяжёлым телефоном, лежащим в её тонкой руке.
Ренат пропал, в этом уже не было сомнений.
— Ты совсем скисла, — заметила Варвара, вырастая за её спиной. Крашенная в блонд Варя непринуждённо жевала зубочистку, обхватив её пухлыми накачанными губами. Руки Вари привычно скользнули по талии, забираясь под тонкий халат Жанны и царапая длинными когтями её плоский живот.
— Стоит расслабиться, вдруг ответ сам придёт... — заговорщицки прошептала она.
Жанна лениво взглянула на неё через плечо и чуть сощурилась.
— Кирилл хочет заявление писать в полицию.
— Может, спешит?
— Может...
У Вари были сильные руки, и она беспардонно этим пользовалась, порой ведя себя откровенно, словно мужик. Вот и сейчас, утянув подружку внутрь квартиры, она захлопнула окно и выплюнула зубочистку.
— Пойдём ещё поваляемся, Жанусь, — прошептала она.
5. Неудобные обстоятельства
Полдесятого утра...
Жанна очень подробно описала дорогу. Даже заморочилась и нарисовала путь на скрине с гуглкарт. Последнее для Кирилла стало неожиданно приятным моментом. Девчонка явно переживала. Азимов лишь надеялся, что переживает она именно из-за Рената, а не за сохранность собственной шкурки.
Странно всё выглядело. Молодёжная гулянка, куча камер, глухой лес возле загородной трассы и пропавший человек... Мысли блуждали нехорошие. Но Кирилл упёрто гнал их от себя подальше.
Выключил мотор и, наконец, вылез из машины.
До дома Лебедевых он не доехал, предпочитая пройтись на своих двоих.
Место было живописным. Лес зеленел свежими травами и цвёл весенними цветами. Распускал листья, купаясь в ярких лучах солнца. Утренняя зябь уже отступила и воздух наполнял лёгкие влажным теплом.
Трасса осталась в некотором отдалении и звуки проезжающих машин сюда не доносились. Заасфальтированная неразмеченная дорога тянулась по правую руку. Врезалась ровной стрелой между мощных стволов старых дубов и клёнов, тополей и грабов. Порой попадались высокие скрипучие сосны с растрескавшейся рыжей корой, засыпанные со всех сторон старыми перепрелыми шишками.
Земля была ровной, словно кто-то срезал каждый горбок и засыпал каждую яму. Больше всего поражала чистота, будто сюда никогда не ступала нога человека.
Каменная ограда показалась из-за деревьев не сразу. Сделанная из красного кирпича, с нарядными, чуть выступающими столбцами каждые два метра. Она всё тянулась и тянулась в разные стороны, покуда хватало взгляда. Излюбленная Ренатом фраза о «блатном семействе» начинала принимать не просто смысл, а и размах.
Кирилл обошёл их территорию по кругу, посматривая: на ограду, на кончик тёмно-красной крыши, выпирающей из-за ограды, на глухие автоматические ворота, увенчанные камерой...
Подошёл весьма кстати — ворота отъехали в сторону, выпуская из своего нутра чёрный внедорожник... Кирилл притаился за старыми широкими стволами, стараясь не засветиться. Машина уехала без излишней спешки в сторону трассы. Ворота закрылись, отрезая любопытный взгляд от нарядного цветущего двора.
***
Фила хотела гулять, а Карина не могла сидеть. Кожа всё ещё болела после порки. Отлёживать бока не привыкла, а стоять над клумбой было как-то неудобно. О том, чтобы сесть и почитать, не было даже и речи. Но Андрей сделал своё дело, думать о чём-либо кроме его ремня Карина не могла. Возвращаясь к его болезненной экзекуции мыслями каждый раз, когда хотелось просто воспользоваться креслом.
Настроение было отличное. И ночная истерика казалась чем-то нереальным и приснившимся. Лес манил тёплыми весенними объятиями, копошащимися насекомыми, яркими белыми пятнами цветов, ненавязчивым шелестом листьев. Но стоило выйти со двора, закрыть калитку и перейти дорогу, как всё изменилось. Фила натянула стальную цепь повода и недовольно рыкнула, резко уставившись в сторону. Карина проследила её взгляд и вздрогнула от неожиданности.
Мужчина стоял, привалившись спиной к дереву, и смотрел на неё в упор. На миг показалось, что это Ренат... Но пригляделась ещё раз и стало ясно: рост не тот, волосы темнее и лицо другое.
Фила резко дёрнулась, готовая прыгнуть. Карина, поджав губы, с силой потянула её назад. Не раздумывая, повернула назад к дому, оттаскивая её за собой.
Настроение к прогулке исчезло.
Человек, словно издеваясь, отлип от дерева и двинулся в её сторону, ещё больше дразня собаку своим поведением. Карина ускорилась.
— Постойте, — он окрикнул её, нагоняя.
— Не подходите! — её окрик был тих, а на лице на миг явно проскользнула озадаченность. — Вы дразните её...
Мастиф недовольно дёрнул мордой и зарычал, с возмущением косясь на хозяйку. А Карина продолжала её тащить...
Дразнить собаку мужчина явно не хотел, потому отступил на шаг, но не отстал:
— Могу я с вами поговорить?
Карина не ответила, затянула разнервничавшуюся Филу во двор и закрыла за собой плотную дверь калитки. Собака фыркнула, гавкнула и, недовольно махнув хвостом, грозно засопела. Наметив свою цель, начала наматывать круги возле ворот. Язык вывалился, а слюна скапывала на асфальтированную дорожку крупными каплями.
— Фила, успокойся... — Карина осторожно подошла к ней и почесала за ухом. Отстегнула повод. — Просто чужой человек, будь терпимее...
Телефон, запрятанный в карман лёгкой куртки, зазвонил.
— Да... — Карина ответила не глядя. Выпрямилась, наблюдая за любимицей.
— Мам, там брат Рената к тебе подъехал, — начала была Жанна, — звонит, жалуется, что ты шарахаешься от него, всё нормально?
Карина сглотнула, оборачиваясь к калитке. Брат, значит... Не удивительно, что они так похожи.
— Я с Филой была...
— А, ну понятно... Слушай, ты только не нервничай зазря. Ренат пропал.
— Ренат? Я здесь при чём?
— Ну... понимаешь, — Жанна на миг замялась, подбирая слова. — Мы с ним и девчонками немного пошумели у вас дома. А теперь найти не можем... Можешь Кирилла, его брата, к записям допустить? Пока отца нет, нам хоть глянуть в какую сторону он от дома ушёл...
Убрав мешающиеся волосы с глаз, Карина отошла от калитки. Сглотнула набежавшую слюну, судорожно раздумывая над сложившейся ситуацией.
— Отец уже всё удалил... — нашлась она.
— И с камеры на воротах? — недоверчиво переспросила Жанна. — Папа их никогда не удаляет...
— Я всё равно не смогу впустить его в дом, — Карина тяжело прикрыла глаза, оттягивая высокий ворот гольфа и проводя пальцами по синяку, обхватившему горло. — Фила разнервничалась... Я её в вольер не затяну.
— Ну хоть выйди... — Жанна сдалась. Её досада резанула по ушам, порождая нервную дрожь.
— Хорошо.
— Ладно, я побегу, мам... Спасибо.
Жанна отключилась. А Карина продолжала озадаченно смотреть на почерневший экран телефона. Для полного счастья не хватало, чтобы сейчас позвонил муж и выдохнул ей на ухо очередное: «Милая, а ты знаешь...»
Но телефон молчал, а человек за оградой ждал. В добавок невинная просьба Жанны, которая должна была опуститься на плечи Карины тяжёлым грузом. Ведь правду не скажешь.
Вот только, место груза уже занято и узел на шее затянут. Накрепко. Трепыхаться больше не имеет смысла, только действовать. Кажется, за последние десять лет это её первое решение. Ну и пусть. Переживёт.
Решение было принято и вечером она прочувствует его последствия сполна. Андрей будет в бешенстве. Это уж точно. А ведь обстоятельства сегодня столкнут её с мужем лбами там, где сталкиваться им и не стоит.
Придётся искать грань между мнимой помощью, откровенным использованием и предательством. А это крайне сложно.
Натянув гольф повыше, Карина кинула последний взгляд на отвлёкшуюся собаку и скользнула за калитку.
Выйти к чужому мужчине, это не привести его в дом. Можно и под камерой постоять... А с Андреем как-то разберётся.
***
Жанна никогда не могла понять, любит она свою мать или нет. Однозначно, она её раздражала. Вечно снежная королева на лице, с острым языком, когда не надо... и безвольная тень возле отца. Отношение отца к матери и того похлеще было... как к питомцу, забавной умной мартышке. Отца мама откровенно боялась. Хотя, бывало, когда он начинал её не замечать, специально нарывалась на внимание. А ещё она никогда ему не лгала, словно от этого её жизнь зависела. И раз она говорит, что записи он удалил, значит и про презерватив сказала... Зачем, спрашивается, словно промолчать трудно.
Хотя, если подумать, откуда там презервативу появиться, вроде никто и никого тем вечером не играл... Впрочем, Жанна была хорошо подвыпившей, чтобы всю ту ораву проконтролировать... Кстати, об ораве... Ренат мог уехать с кем-то из остальных ребят. Не обязательно, что ушёл сам. Стоило обзвонить своих.
— Эй, ты ещё долго? — позвала её Вера. Подруга щеголяла по квартире в одних латексных трусах яркого красного цвета и с плотным макияжем на тощем рыльце. Хорошо подкаченная силиконом грудь, свободно колыхалась при каждом шаге и притягивала взгляд.
— У Варьки сейчас тоналка с ягодиц потечёт, простынь замажет... — выдала Верунька. — Говорит, что стирать не будет и заставит тебя жрать бельё на камеру.
— Сейчас... — Жанна выключила звук на телефоне и отбросила его на стол. Прошла в комнату вслед за подружкой и быстренько оценила обстановку... Антураж был хорош, но советский красный коврик портил всё впечатление. Стоявшая в углу на треноге видеокамера уже мигала включённой лампочкой.
Поставив треногу ближе, Жанна склонилась над камерой. Поправила ракурс, чтобы ковёр не попадал в кадр.
— С кровати не слазим, девочки, — посоветовала она, — иначе ремнём отшлёпаю и скажу, что так и было. И Варь, выплюнь ты эту зубочистку, кадр портит.
Вера фыркнула. А Варька закатила глаза.
— Блин, ну хоть раз дай с зубочисткой поиграть!
— Дам... В глаз, — пообещала Жанна и потянулась к ноуту, включая музыку. — Работаем, девочки. Кто не работает, тот не кушает.
Девочки захихикали, а Жанна, уселась на стул, внимательно смотря за кадром. Хороший получался. Несмотря на то, что обе подружки были блондинками с почти одинаково перекроенными лицами, они всё равно сильно отличались. У Варьки были сильные руки, хорошо просматривающиеся бицепсы, крепкие ягодицы. Не фитнес бикини, конечно, но ощутимо. Она была вся твёрдая, как хорошо подкачанный брутал, и вела себя в сексе соответственно. Варька любила свободную борьбу и была не против продемонстрировать особо интересные приёмы в кровати. Вера, наоборот, сама по себе хоть и крепкая, но по сравнению с Варюшей тонкая и мягкая. В кадре всегда слегка застенчивая — этого даже латекс не портил. У Верки было эмоциональное, хорошо играющее лицо. Подделать эмоции или изобразить их понарошку Вере было крайне затруднительно. На том и играли, вводя её каждый раз на новые уровни ощущений...
Девочки входили в раж, а Жанна думала, сколько получит за съёмку. Сумма, которую они всегда делили на три, была приятной, но не хорошей. Над ценой стоило поработать, или искать другого заказчика... Мысли о заказчике опять утыкались в Рената, застилая разум непривычной тревогой.
***
— Вы Карина Александровна? — констатировал Кирилл, когда Карина вышла на дорогу и плотно прикрыла за собой калитку. Собака за оградой залаяла, скатываясь в рычние и хрип.
— Просто, Карина, — тихо поправила она, задумчиво разглядывая его лицо. — Похожи, — наконец изрекла она. Лай перекрывал слова, делая их неразборчивыми.
— Что, простите? — Кирилл невольно смутился. Взгляд у неё был прямой, а лицо холодным на эмоции. Не в пример Жанне.
— Вы с Ренатом похожи, — с расстановкой повторила она и медленно пошла в сторону леса. — Вы не представились?
— Кирилл... — протянул он руку для пожатия, — Азимов.
— Дочь сказала, Ренат пропал. — Карина не раздумывая пожала ему руку и перешла к вопросу, который его интересовал. — Но я не знаю, как вам помочь. Я говорила Жанне, записи уже удалены.
— Так быстро?
— А зачем сохранять? — она откровенно издевалась сейчас. Кирилл чувствовал это в её взгляде, в сдержанном телодвижении и в чуть искривлённых губах. — Пьяные развлечения? Или пустые комнаты? Я лично не вижу смысла.
— Жаль...
— Мне тоже... Знаете, я искренне вам сочувствую, — Карина остановилась, полностью развернувшись к нему. Убрала мешающуюся прядь волос с лица. — Быть братом такого человека…
Кирилл озадаченно смотрел на неё, переваривая последнюю фразу. Морщины прорезали его лоб, легли меж густых светлых бровей. Залегли в уголках век тонкими, уже наметившимися лучиками.
— А вам, видимо, не сказали... — прошептала она, чуть наклоняя голову и неприкрыто наслаждаясь его реакцией. — Они с Жанной снимали порно. Мы уволили его, когда узнали. В полицию не заявляли, сами понимаете, изготовление порнопродукции уголовно наказуемо. Последняя вечеринка не была исключением. Сплошная постановка, групповуха… Как бы Ренат не нарвался на кого-то из родителей. Порно ведь многие смотрят…
Кирилл продолжал молчать и мрачнеть. Карина продолжала давить морально.
— А знаете… Заходите как-то на ужин, пообщаетесь с моим мужем. Думаю, он сможет помочь. Заодно поделимся с вами одним забавным видео. Оцените брата по достоинству…
Её прямой взгляд, без капли сомнений на спокойном лице, делал своё дело. Кирилл мялся, но на ужин согласился, а Карина непринуждённо улыбнулась в ответ.
Уже позже, выезжая на трассу в сторону города, Кирилл думал, что запланированный разговор ушёл не в то русло… Должны были говорить об одном, а говорили о чём-то вообще непонятном.
Ренат и порно? Да ладно… Но дело было сделано, в дом Лебедевых он попадёт и записи получит, наверняка… А вот насчёт заявления в полицию нужно было серьёзно подумать… Как минимум побывать у брата дома и перетрясти вещи. На всякий случай.
Жанр: Драма, триллер
Аннотация: Аморальное увлечение Жанны, дочери Андрея и Карины, запускает в ее семье цепь событий, с которыми каждому из персонажей придется справиться. Карине переступить через персональный ужас и найти себя. Андрею — бороться с оглушающей его ревностью и снова увидеть в любимой игрушке — женщину. Жанне разбираться с тем, что сама натворила.
И если бы их проблемы затрагивали только их самих. Кирилл, чей брат пропал после встречи с Жанной, пытается сам его найти, сдвигая цепь событий под невообразимым углом.
litnet.com/ru/book/otkrovenie-b226008?_lnref=XB...
ОТКРОВЕНИЕ
1.Изнасилование
1.Изнасилование
— М-м-м… — только и смог протянуть Ренат, хватаясь за голову. Мир перед глазами качнулся... или это он качнулся посреди этого мира? Или, может, колыхнулось внутри головы… да так, что тошнота подкатила к горлу.
На самом деле не важно. Определение, кто же кого на самом деле укачивал, никогда не спасало от пьяного вертолёта в голове. А то, что это были именно последствия лишнего стакана водки — не было никаких сомнений.
Путаясь в собственных ногах, он налетел на ограду и сполз наземь. Прислонился спиной к крашеной решётке чьих-то ворот. Осознание происходящего вокруг приходило натужно, словно сквозь пелену. Он знал и эту улицу, и этот дом за оградой. А ещё он знал одну девушку отсюда. Раньше они хорошо развлекались с ней... Точнее, развлекалась она, Ренат же её сторожил на правах телохранителя и бессовестно называл мелким капитаном. Девчонка дула алые губки и предлагала называть её хозяйкой… Ренат смеялся, спрашивал, где ошейник, и на этом разговор обычно заканчивался. Капитанша не решалась стать хозяйкой в том смысле, который вкладывал в это слово её телохранитель. Сам же Ренат никогда бы не переступил через должностные обязанности.
Было всё это не так давно, полгода назад. Но почему-то он никак не мог вспомнить ни названий, ни имён, ни причин, по которым тогда уволился, и уж тем более, зачем сегодня пришёл сюда. В памяти всплывали лишь расплывчатые образы. Всё в забавных розовых тонах. Насмешливый взгляд и взметающиеся под порывом ветра чёрные как смоль волосы…
Выпитый накануне самогон был хуже тех винных одеколонов, штабелями лежащих в кладовой семейства Лебедевых…
Кстати, о них... Представитель последнего как раз остановилась напротив и теперь молча взирала на своего рыжеволосого охранника, в наглую развалившегося у калитки дома.
— Азимов Ренат… — властным тоном вымолвила Карина Лебедева, мать его зазнобы, словно впервые пробовала имя на вкус. На её горделивом аристократическом лице промелькнуло едва уловимое недовольство. Но Ренату было и этого достаточно, чтобы попытаться взять себя в руки.
— Босс?! — поморщился он, кое-как поднимаясь и пытаясь держать равновесие. Увы не получилось. Пошатнувшись, уткнулся лбом в живот Карины и неосознанно вздрогнул. Лебедева даже не шелохнулась, молчаливо выждав, когда бывший телохранитель её дочери всё же выпрямится перед ней.
— Заблудился? — бесцветным голосом спросила она, смотря парню прямо в глаза.
— Вспомнил о чёрных волосах и мятежном взгляде пылких глаз твоих... — досадливо махнул рукой Ренат и тут же пошатнулся, заваливаясь вправо.
— Азимов… — сдаваясь, вздохнула Карина, на миг прикрывая глаза. — Мы вернёмся к этому разговору, когда ты протрезвеешь.
Парень невольно сглотнул, даже не представляя, во что всё это в итоге выльется. Двинувшись с места, женщина отворила калитку и, на миг замерев, взглянула на бывшего телохранителя через плечо:
— Проходи…
В темноте её облачённый в белое платье силуэт выглядел почти невесомо. Чёрные волосы блестящей волной спадали почти до пояса. Впечатление портила лишь кожаная сумка, перекинутая через плечо и шлёпающая Карину по попе на каждом шаге.
Внутри голодной кошкой заворочалось дивное чувство, и Ренат невольно сглотнул, неожиданно поймав себя на мысли, что засмотрелся на неё… А ведь Карина была на добрый десяток лет старше него.
Наверное, всё дело было в алкоголе, а может, и просто в уникальности этой женщины. Неуверенно ступив следом, Ренат прикрыл за собой калитку.
Здесь, в поместье блатного семейства Лебедевых, воздух казался иным. Наполненным запахом вечно цветущих растений, журчанием искусственного ручья. Даже ветер был другим, нежели за оградой. Более мягким, что ли?
Образ Карины опять расплылся перед глазами, и снова Ренат видел перед собой дивное танцующее марево. Прелестный гибкий стан и мимолётную улыбку… белую кожу в свете луны.
Сон наяву, дивное мечтание, отдающее в паху болезненным напряжением…
Голова опять закружилась. И опять умудрился налететь на свою бывшую работодательницу, а после сразу усесться в какой-то цветник.
— Азимов… Ренат, — в свойственной ей манере начала Карина, — ты неисправим…
И вдруг улыбнулась той самой мимолётной улыбкой из незваного видения.
Наверное… в том самогоне было ещё что-то кроме спиртного. Ренат облизнул сухие губы, заворожено смотря в спокойные глаза возвышающейся над ним женщины. В них не было ни удивления, ни настороженности… лишь извечное равнодушие и отстранённость… До жути захотелось увидеть в этих глазах искры ярости…
— Гостевая более удобное место… — тем временем обернулась к нему спиной Карина, — нечего спать у меня на клумбе... Ренат.
* * *
Внушительных размеров дом был привычно пустынным. Включив свет, Карина Лебедева быстро окинула взглядом холл. Отметила пыль, скопившуюся на полу и перилах лестницы, свежие пятна, отпечатавшиеся на ковре. Осколки стекла, завалявшиеся под мягкой лавочкой, разместившейся сразу возле входа между дверью и ящиком с обувью. Похоже на выходных дом ходил ходуном. С дочерью придётся опять поговорить на эту тему. Объём наметившейся уборки раздражал.
Она шла вдоль коридора, а автоматические светильники послушно зажигались, улавливая вибрации. Спрятанные в углах камеры видеонаблюдения бездушно смотрели с потолков во все стороны.
Ренат шумно дышал за спиной, и женщина поторопилась отвести его в комнату, прежде чем он грохнется посреди коридора.
Спрашивать, что он здесь забыл, было бесполезно. Слишком пьян. Такой разговор действительно лучше оставить до утра. Муж задерживался и должен был приехать после полуночи. Дочь укатила с подружками на неделю... Пустые бутылки из-под пива наталкивали на мысль, что не только с подружками.
Нужная дверь нашлась быстро. Распахнув её и включив свет, Карина раздраженно сощурилась, отметив не только помятую узкую кровать, но и разодранный квадрат презерватива.
Муж её убьёт...
— Проходи, — вздохнула она и застыла, наткнувшись взглядом на заляпанное чем-то зеркало. Ренат стоял позади, словно скала, дышал тяжело. Отросшие рыжие пряди закрывали светло-карие глаза. Но напряжённость этого взгляда чувствовалась в полной мере, сквозь чёлку… и сквозь грязное зеркало.
Они не виделись полгода, и в тот последний раз он был обколот, раздет и связан. Дочурка забавлялась, дорвавшись до игрушки. А им с мужем пришлось впопыхах сглаживать ситуацию. Даже сейчас Карина чувствовала некоторое сожаление по этому поводу. Ренат был хорошим телохранителем и удобным работником.
И вот сейчас руки этого когда-то удобного работника неожиданно опустились на её плечи, сжимая вовсе не по-дружески и явно не из благодарности. По позвоночнику словно электрическим разрядом прошлись, предательски обдав давно забытой истомой.
А потом он её толкнул. Неожиданно и слишком сильно, чтобы ей удержаться на ногах. Упав наземь, она болезненно приложилась головой о твёрдые края собственной сумки.
Азимов за её спиной засопел. Встряхнув головой, Карина резко перевернулся на спину и попыталась встать. Но тут же была подхвачена мощными руками и опрокинута на кровать. Сверху упал Ренат, вжимая в постель всей своей массой и лишая возможности дышать. В глазах поплыло. Вытянула вперёд руку, упёрлась ладонью в его подбородок, пытаясь отстранить его от себя. Напрасно. На запястье сразу сжались чужие пальцы, вытягивая руку вверх, не давая шевельнуться, воспротивиться. И тут же влажный язык скользнул по её губам, прорываясь внутрь и размыкая её зубы, втискиваясь до самого горла. Осознание происходящего было столь шокирующим, что Карина попросту растерялась. Это была её ошибка. В следующий миг она уже лежала на животе. Ренат дернул ее бедра к себе. Колени болезненно уперлись в пол. Тяжелая рука легла на затылок, вдавливая ее лицо в кровать.
— Мать вашу... Карина, вы лучше любой девчонки… — едва слышно прохрипел парень, пытаясь свободной рукой, задрать её платье.
Карина запаниковала, чувствуя как откровенно не хватает воздуха. Попыталась ухватиться за его руку и освободить голову. В итоге, получив локтем в спину, женщина застонала, ослабев.
Натянув на шее своей жертвы мешающуюся сумку, Азимов, не особо отдавая отчёт своим действиям, хорошенько спутал руки своей бывшей нанимательницы холщовой лямкой у неё же за спиной. Карина захрипела, испуганно захныкала, чувствуя, как совсем нешуточно передавило шею. Судорожно ухватилась ослабевшими пальцами за собственную одежду, чтобы лишний раз не дёргать руками. Ренат же задрал её белоснежную юбку почти до самой головы, обнажая молочно-белое тело. С задумчивым выражением на лице стащил с Карины прозрачные колготки, и с не меньшим удовольствием спустил собственные штаны. Обхватил ладонью член и шумно выдохнул...
Кажется, она ещё никогда так не хрепела и никогда столько не ревела в одночасье. Пресные сильные движения рвали её, ремень душил... Азимов шумно дышал, выстреливая масляными эпитетами сомнительного содержания... Хваля за крики и за жар... за приятно узкую задницу и не кусачие зубы... не забывая при этом двигаться сильно и резко, покуда его пьяный запал не сошёл в обмякшее нечто...
Ренат не останавливался до последней секунды, пока полностью не иссяк.
А после просто накрыл её своим тяжёлым телом, обнял, крепко прижимая к себе… провёл языком по уху, словно преданный пёс и захрапел, дыша перегаром…
Изнасилованное тело болело каждым своим сантиметром и каждым укромным местом, куда только можно было залезть. А он лазил, всем чем только можно, отпечатывая себя буквально во всём, вертя её словно игрушку из порномагазина.
В свете электрической лампочки, Карина с ужасом смотрела на собственные разметавшиеся по постели волосы, резко контрастирующие с его рыжими, словно огонь, прядями…
Если бы он был настоящий, этот огонь, Карина хотела бы сгореть в нём. Очиститься с его помощью от того ада, в который её вверг Ренат.
Храп стал тише. Довольная улыбка сошла с его лица, пропустив на своё место безмятежное спокойствие. Осторожно выбравшись из-под его тела, Карина вдруг с омерзением почувствовала, как из неё откровенно течёт. Руки всё ещё были связаны, глотку саднило, а ненавистная сумка всё так и жалась к уху. Осторожно высвободившись, коснулась собственных бёдер онемевшими пальцами и болезненно сжала зубы.
Прерывисто вздохнув, опять взглянула на Рената.
Полночь наступала медленно, пугая своей тишиной и яркими звёздами. Многочисленные тени стелились садом, иногда запевала сбившаяся с дневного времени птица. Карина пошатываясь шла по дому, не обращая внимания ни на собственную обнажённость, ни на вспыхивающие светильники, стелящиеся за ней ярким следом, ни на бездушные глаза камер. Зашла на кухню, привычно вытянула любимый нож из подставки, после потянулась за мотком клейкой ленты и мусорными мешками.
План действий был так же резок, как и движения Азимова, всё ещё отдающиеся в её теле. Так же безжалостен и беспощаден. Продиктован исключительно желанием получить максимум удовольствия от мести.
Своего мужа, Андрея Лебедева, Карина встретила на полпути назад. Он стоял в холле, успев сбросить кожанные туфли и лёгкую куртку. Хмуря чёрные брови, он шипел голосовое сообщение на телефон, поминутно вспоминая имя дочери, её блядство и бардак, устроенный в доме. Он запнулся, когда обнажённая фигура Карины выросла перед ним во всей неприкрытой откровенности, с наливающимися синяками от чужих рук, грязными потёками на ногах, истерзанными губами и синим, словно ошейник, следом поперёк шеи. Палец слетел с графической кнопки экрана, а телефон выскользнул из рук.
— Кто? — резко дёрнул её за подбородок, приподнимая вверх и разглядывая шею. Его карие глаза блестели, медленно наливаясь яростной краснотой.
— Ренат... старался... — голос Карины был сорван и тихо шелестел на низких нотах. Взгляд Лебедева выхватывал каждую деталь её падения и застопорился на мотке клейкой ленты и свёртке пакетов, зажатом в левой руке... По ножу, уверенно обхваченном тонкими пальцами правой руки.
— Поставь нож на место, — процедил её муж, отбирая мешки и ленту. — Оденься... и свари кофе...
Карина дёрнулась от его слов как от удара и беспрекословно подчинилась. Андрей не любил ножей... Он всегда делал всё иначе...
2. Неизбежность неминуема
2. Неизбежность неминуема
Ренат даже не дёрнулся, когда его выволокли из гостевой в зал. Рыжая Фила лениво перебирала толстыми лапами, наматывая вокруг него круги. Учуяв запах хозяйки, псина озадачилась и села на задницу, дёрнув мордой. Похлопав любимицу по холке, Андрей велел стеречь, а сам ушёл на улицу.
Пробуждение ворвалось в сознание Рената адской головной болью и тошнотой. Болезненно простонав, парень открыл глаза и с удивлением понял, что лежит связанный на полу. Рядом с ним сидела Фила и лениво щурила свои коричневые глаза, чуть склонив огромную квадратную морду в сторону. Псину Ренат знал, и то с какой мощью смыкается её пасть — тоже. Чуть поодаль, у окна, стояла Карина Лебедева в тонком, закрывающем горло платье. Длинный трикотажный подол обрамлял её бёдра, напоминая о их приятном скольжении под пальцами.
Осознание произошедшего ночью ударило по мозгам, словно оглоблей. Воздуха на какой-то миг не хватило, слов на оправдание тоже… он и не знал, надо ли вообще сейчас оправдываться.
Дверь в комнату резко отворилась, пропуская внутрь Лебедева, мужа Карины.
— Очухался? — оскалился он, недобро сверкнув глазами. Ренат тем временем попытался сесть, правда, это слабо удалось, он почти не чувствовал тела.
— Карина Александровна… дайте объясниться... — наконец выдавил он из себя, с отстранённостью отмечая, что штаны на бывшем боссе забрызганы влажной землёй. Женщина не ответила и не шелохнулась.
— Объяснились уже, — процедил Лебедев и рывком поднял Рената на ноги. — Идём, со мной побеседуешь.
Фила лениво потрусила вперёд, не дожидаясь команды.
Дверь за ними громко хлопнула, от чего Карина вздрогнула. И всё же не сдвинулась с места. Её взгляд был полностью прикован к пространству за окном, где её муж ещё минуту назад отмерял рулеткой место под новую клумбу… Там же лежала лопата. Вокруг неё неровным овалом были вбиты деревянные колья, отмечая пространство аккурат в рост Рената.
* * *
Они остановились в центре сада. Высокие ели далеко впереди скрывали каменную ограду, низкие яблони цвели и благоухали, осыпая всё вокруг кремовыми лепестками.
Андрей молча развязал руки Азимову, а потом так же тихо и без каких-либо объяснений нырнул рукой под куртку и расстегнул кобуру.
— Лопату видишь? — поинтересовался он, вытаскивая макаров и прикручивая к нему глушитель. — Действуй.
Ренат нервно потёр руки, лопата действительно лежала здесь. В центре отмеченного колышками пространства. Шумно выдохнув, оглянулся. Заметил камеру, мигающую красным огоньком и смотрящую аккурат в их сторону. Застывшую Карину в окне. Псина неустанно следила и, казалось, уже отмечала на его теле самые удачные места для хватки. Вышколенная Фила бегала быстро, хватала цепко и безжалостно. А ещё она думала и не всегда дожидалась команды, предпочитая действовать по одной ей понятной логике. Это Ренат тоже помнил.
Опять повернулся к Андрею и, потянув лопату за черенок, принялся копать. При всём желании и возможности вдолбить лопатой по Лебедеву — убежать от злобной собаки он не успеет чисто физически. Не со связанными полуметровой верёвкой ногами.
Пьяная оторопь всё ещё блуждала в голове, соревнуясь с чувством вины. Потому, всадив инструмент в землю, вдавил его пяткой и поднажал. Земля оказалась твёрдой.
Слишком твёрдой, от чего древко натужно заскрипело и надтреснуло. Верёвка откровенно мешала, давая в полной мере понять, как чувствует себя стреноженная лошадь.
Он никогда не задумывался над тем, каково это, копать землю для своей персональной могилы. Какие они, чувства, когда врезаешься острым краем лопаты в маслянистую смесь песка и глины и не без усилий вырываешь из единой массы плотные куски, щедро украшенные чернозёмным слоем и пышными маковками зелёной травы. Мышцы ощутимо бугрятся. Ладони скользят по гладкому черенку, остро ощущая кожей свежие трещины. Яма растёт медленно, а время бежит быстро, гонясь по кровяным сосудам вместе с воспалённой кровью. Звук от каждого удара лопаты о землю бьёт по ушам, словно щелчок возведённого курка.
Неизбежность неминуема?
Настолько?
Стоит ли такого конца нелепое развлечение… Ночью, казалось, было хорошо. Сейчас же, когда утреннее солнце красило небо золотом, всё выглядело совсем иначе. Как и эта лопата с надтреснутым черенком.
Андрей левой рукой вытащил из кармана пачку сигарет. Привычно сдвинул пальцем крышку упаковки. Выуженная сигарета уверенно легла меж узких губ. Щёлкнула зажигалка… Затянулся, не отрывая взгляда от действа. Курить левой он не любил... а правая была занята макаровым.
— Хорошо было? — дым выходил из его рта вместе со словами, скрашивая грубые черты лица.
Ренат вдавил металлическое полотно в землю и налёг на древко, поднял тяжёлый взгляд на Лебедева. Хорошо, плохо? Какая теперь разница. Мысли были занятны чёрной дырой пистолета, который Лебедев держал абсолютно легко и непринуждённо. Длиной глушителя, которая напоминала о том, что никто ничего не услышит.
Утреннее солнце поднималось, опаляло кожу своими лучами. День намечался погожий. Внутри же бушевал персональный шторм, спаянный из надежд, страхов и воспоминаний. Отчаяния не было, и ожидания тоже... Всё это вынеслось из головы в пространство, сосредоточившись на монотонной работе.
Андрей переступил с ноги на ногу, примяв кроссовкой сочную зелень. Наконец докурил и бросил окурок, привычно припечатав его носком. Взгляд выхватил силуэт Карины, замершей тенью в окне. На её холёном лице, как всегда, застыло раздражающее самодовольство.
Чтобы не произошло, она всегда держала подбородок высоко и усмехалась, словно так и должно было произойти. Это бесило. Молчаливый Азимов бесил ещё больше. Но чтобы хоть какая-то мысль отобразилась на лице Андрея? Нет...
Лебедевы не бесятся, они диктуют правила. И сейчас Андрей продолжал следовать выбранному курсу. Яма всё ещё была недостаточно глубокой, а солнце уже поднялось.
— Поторопись, Ренат, у меня мало времени…
Парень сглотнул, а после упёрто вдавил лопату в землю и выпрямился, всё ещё держась за черенок. Фила за его спиной зарычала и приподнялась на мощные лапы.
— А у меня его предостаточно... — голос его дрожал, и на языке явно вертелось ещё что-то. Сарказм... Впрочем, он был абсолютно прав. Времени у него хоть отбавляй. Смерть — безконечна.
* * *
Карина отшатнулась от окна, поспешно прикрыв веки. Но всё равно, образ Рената, дёрнувшегося от выстрела, засел в голове неизменной картиной, словно кто-то нажал на стоп-кадр. Лопата так и осталась торчать из земли, словно безмолвный памятник. Парень упал, сверкая простреленной головой и широко распахнутыми глазами. Андрей молча снял глушитель и спрятал пистолет в кобуру, подцепленную под спортивной курткой. Взял лопату и принялся копать сам. После хорошенько замотал тело в целлофан, спихнул в яму и засыпал землёй. Закончил не в пример быстро и вернулся в дом, оставив мастифа наматывать круги вдоль ограды. Карина всё так же смотрела на чёрный холмик, выросший перед окном.
Тяжёлые шаги мужа гулко разносились по их дому, пока он сбрасывал одежду и так же непринуждённо и быстро переодевался.
— Постираешь сама, ручками, — выдохнул он ей на ухо и чмокнул в щёку, — я на работу. И цветы купи сама, красные. К камерам не лезь, после обеда сам посмотрю. Не скучай.
Входную дверь он закрыл легко, но Карина всё равно поёжилась. Отвернулась от окна и отстранённо взглянула на одежду, сброшенную посреди коврика прямо в прихожей. Грязь и брызги крови вводили её мозг в оцепенение. Ослушаться или сделать иначе, она не могла. Руки дрожали, а сердце судорожно билось.
Будь её воля, она бы спалила эту одежду.
Воли не было.
Зазвонивший телефон, отметился в её сознании строгой мелодией, а голос мужа ещё одним наставлением:
— Про таблетки не забудь, милая. До встречи…
Собрав дрожащими руками грязные вещи, она снесла их в постирочную комнату и замочила. Взяла щётку и пошла оттирать загрязнившийся коврик. Руки дрожали, а мысли уплывали в сторону, выстраивая списки задач. Рассаду цветов надо было не только купить, но и посадить. Думать о том, что она будет копошиться в земле, в которой зарыт Ренат, ещё пару минут назад гордо копающий себе яму, она не хотела. О том, что готова была его зарезать — тоже вспоминалось с дурнотой, как и вся прошедшая ночь.
В голове прошедшие часы не укладывались. Ни издевательства обычно добродушного Рената, ни нарочитая отстранённость Андрея. И от того фраза о «после обеда» казалась ей чем-то опасным...
Муж не любил, когда трогают его вещи. Когда трогают его семью он не любил ещё больше, считая это посягательством на своё личное пространство.
То, что он сам посягал на это пространство, его никогда не волновало.
К обеду дом стоило убрать. Работы было много. Андрей обязательно проверит, раз будет копаться с камерами...
Оставался не решённый вопрос с дочерью, но сколько она не звонила, постоянно попадала на длинные гудки.
***
— У тебя телефон разрывается, — недовольно процедила Верка, — орёт в две карты как ненормальный…
— Нет у меня двух карт, — фыркнула Жанна, сонно разлепляя глаза. Вчерашняя гулянка удалась на славу, благо, успела выпереть всех из дому до того, как пошли в разгул.
Её карманы действительно трещали. Один справа, другой слева.
— Однозначно, мой телефон раздвоился… — трели били по ушам и врывались в голову военным маршем после перепоя. — Господи, да умолкните вы оба…
Телефоны умолкли и снова затрезвонили…
— Выключи… — простонала Варька.
Обе девушки были похожи как две капли воды. С той лишь разницей, что капли — это природное явление, а Виктория и Варвара были случаями исключительно хирургического и косметологического вмешательства. Пластики в их лицах хоть отбавляй, ботокса не меньше.
Подхватив курточку, Жанна шмыгнула в туалет и умостилась попой на крышке унитаза. Злясь на длинные поломанные ногти, кое-как расстегнула молнии карманов и выудила два почти одинаковых телефона в синих оправах.
Свой определила сразу, чужой был тяжелее и без паролей, что слегка удивляло. Не думая, залезла в сообщения и самодовольно хмыкнула.
— Ой, Ренат, Ренат… Чего ж ты такой забывчивый то…
Бывшего охранника она выцыганила вчера из дому. Пришлось немало повозится. Этот упёртый бугай всё время от неё ускользал, а теперь, под напором целого женского коллектива, подчинился… Но не сдался. Пришлось подкачать таблеткой, а он всё равно потерялся… Телефон Азимова опять зазвонил.
— Да-а-а, — она нарочито медленно протянула слово. — Кирюша, это ты?
— Жанна? — брат Азимова, Кирилл, явно озадачился. — Рената позови…
— А если не позову? — улыбнулась она, удобнее усаживаясь на толчке и высматривая в зеркале свежий прыщ на лбу.
— Слушай, то что ты ему в штаны залезла, не значит, что надо наглеть…
— Я ж обижусь сейчас, — продолжала она и дальше издеваться. Опять раздался звонок, теперь уже её телефона — мать, как-всегда, не унывала.
— Жанна… — Кирюша сопел в трубку, а Жанночка рассматривала свои зубы, которые требовали срочной чистки…
— Да не бесись ты… Нет у меня Рената. Телефон у меня, а где Ренат, не знаю, — она наконец слезла с унитаза и начала наматывать круги по узкому помещению… — Потеряли мы его вчера, вдрызг пьяного, где не помню. Да не парься, это ж Ренат, к обеду припрётся…
Кирилл раздосадовано фыркнул и отключился. Загул брата сбивал планы.
Загулявший брат не явился ни к обеду... ни к ужину, что крайне озадачило старшего Азимова… а следом за ним и Жанну, которая в надежде на ещё одну встречу отказалась отдать Кириллу Ренатов телефон.
3. Чужая семья - потемки
3. Чужая семья - потемки
Карина остановила машину на полпути к дому, съехав с трассы. Прислонившись к капоту, она отстранённо смотрела на уток, копошащихся в мелком болотце, поросшем камышом. Фила бегала, довольно махая толстым хвостом. Её уши трепетали по ветру. Мышцы перекатывались под кожей. Короткая шерсть лоснились в ярких лучах, а длинная, свисающая шкура обтекала мощное тело бойцовской собаки.
Купленный на заправке кофе обжёг язык, но Карина продолжила его цедить сквозь зубы. Мысли носило из стороны в сторону. Сонный мозг, издеваясь, подбрасывал картины прошлой ночи, казалось бы, не закончившейся даже с приходом утра.
Андрей связал Рената в полночь. Потом выпустил Филу из вольера и, взяв кофе, пошёл смотреть видеозаписи с камер.
Он в принципе любит смотреть записи, ставя на быструю перемотку изображения пустующих комнат и по десятку раз перематывая острые моменты.
Острых моментов с Ренатом было полно, и Андрей мотал их один за другим по несколько раз, цедя свой кофе так, как его цедила она, стоя сейчас на трассе: мелкими глотками, сквозь зубы.
Карина не удивлялась. Жить под взглядом камер, спрятанных или открыто глазеющих, она давно привыкла, абсолютно не раздражаясь по их поводу. Как и привыкла к странному увлечению мужа. Порой ей даже казалось, что он их коллекционирует, так трепетно он относился к каждой записи.
А после, уже в ванной, Андрей сам раздел её и, молча, до красноты растёр её кожу лавандовым мылом. Скрупулёзно вымыл тёплой проточной водой, не забыв залезть отвинченным шлангом всюду, где бывал Ренат. Обтёр полотенцем и отнёс в спальню.
И ни разу не прикоснулся, продолжая гонять видеозапись от начала и до конца. До самого рассвета. Потом полез в сейф, накинул на плечи ремни кобуры и спрятал в неё оружие... Нашёл в инструментах старую рулетку и ушёл во двор.
И всё молча, без грамма комментариев, оставив жену со включённой плазмой и безмолвным видеорядом...
Карина на миг прикрыла глаза. Утки не могли отвлечь её, она всё равно видела перед глазами свои мысли, а не длиннотелых птиц. Кофе закончился. Время приближалось к десяти утра. Цветы, тремя ящиками рассады уже стояли в багажнике, противозачаточные лежали в сумке, она выпьет их под чутким контролем Андрея... Она уже знала, каким будет его выражение лица в этот момент — строгим и цепким, как ночью в ванной, когда он отмечал пальцами каждый её синяк...
***
— Жанна, ты где пропадаешь? — Карина дозвонилась до дочери только к двенадцати. Большая часть работы по дому была уже сделана. Одежда постирана, обед сварен, дом убран. Траву в саду она постригла, привычно пройдясь по ней сначала газонокосилкой, а после граблями. Ладони ныли и, кажется, она натёрла себе мозоль. Осталось разбить клумбу и привести себя в порядок.
— Гуляем, буду в пятницу, — прогундосила дочка в ответ. Её интонации выдавали похмелье, и Карина недовольно поджала губы…
— Прекрасно… — прошептала она. — Я здесь в гостевой презервативы нашла, сама уберёшь или отцу дать посмотреть?
Жанна засопела в трубку.
— Это не мои.
— Ну да, конечно… и бутылки не твои.
— Мам, ну не могу я сейчас, — её голос резко поменялся. — Понимаешь, один парень у меня телефон забыл. Жду, когда вернётся… Очень жду, правда.
— Ждёшь, значит… — Карина устало опустилась на садовое кресло и уставилась на чёткий овал вскопанной земли, уже обрамлённый низким каменным бортиком. — А сказать больше ничего не хочешь?
Жанна опять засопела. Сказать ей было что, и похвастать было чем, но не перед матерью.
— Парня своего знакомить приведёшь, или как всегда?
— Надеюсь, что не как всегда… — тихо прошептала она. — Мам, ты там замажь перед папой… а то он слегка нервный с утра…
На самом деле она хотела сказать кое-что другое, но, как-всегда, оформила в более мягкую форму.
Знала бы она, почему он нервный…
Короткие гудки обозначили конец разговора. Карина молча уставилась в экран телефона. А после встала, бросила его на кресло и принялась таскать ящики с рассадой. Свежевскопанная земля поддавалась обработке легко, и вскоре первый цветок лёг корнями в лунку. Работа спорилась. Тюльпаны вставали ровными красными рядами, синим смеялись незабудки, суккуленты ложились сизыми мясистыми листьями вперемешку с кусками ярко-зелёного мха.
Телефон зазвонил. Отбросив лопатку, Карина стащила рукавицы и скользнула пальцем по сенсору, отвечая на звонок.
— Алло…
— Я тут подумал, — дышал в трубку Андрей, — я не нашёл телефон. Не видела? Может, выпал где под оградой... Или в гостевой? — он на миг умолк. Карина продолжала судорожно молчать, вспоминая разговор с Жанной.
— Можешь не отвечать, — продолжил Андрей, — ты это... цветики сади. И оденься поприличней, в красненькое, хорошо?
— Хорошо... — сглотнула она, слушая уже короткие гудки. Телефон в её руке, казалось, раскалился и готов был обжечь.
Сложить дважды два не сложно. Пьяный Ренат и пьяная дочка. Телефон у Жанны, которого не нашли у Рената... Похоже, про пачку презервативов придётся рассказать, даже если они, как дочка выразилась, «не её». И заодно на этот телефон глянуть... и отобрать... И уничтожить.
Спрятав лицо в ладонях, она на миг задумалась о произошедшем и сразу задрожала всем телом, не в силах справиться с накатившей на неё истерикой.
***
Муж приехал домой, как и обещал, в обед. Оценил клумбу, потрепал довольную и сытую Филу по холке, а после прошёл в дом. Разулся и потянул сумку Карины. Сев в гостиной, порылся в ней и вытащил пачку купленных утром противозачаточных. Инструкцию читал вдумчиво, потом прошёл в кухню, налил воды и молча выдавил мелкую белую таблетку на ладонь.
— Рот открой.
Карина, шедшая за ним тенью, послушно разомкнута губы и вздрогнула, когда его пальцы скользнули аж к основанию языка, вдавливаясь костяшками в нёбо.
— Тише, не дёргайся, — улыбнулся он, наслаждаясь её покорностью. Слова же стегнули по Карине, словно ремнём. Она явственно почувствовала себя собакой.
Он убрал пальцы, но продолжал держать её челюсть открытой, вдавливая подушечки в зубы и разглядывая её горло и таблетку, прилипшую у самих миндалин. Отпустив наконец её лицо, протянул стакан с водой.
— Пей, милая... Не горчит?
Карина, словно этого и ждала, схватила протянутый ей стакан и жадно выпила из него.
Обедали молча, тушёным говяжьим мясом и овощами.
— Я тут думал, — начал было Андрей, поглощая говядину. — Всё не могу взять в толк, зачем ты его в дом пригласила?
Его взгляд скользнул по её шее, подвязанной тёмным платком, светлому голубому платью, лёгкими складками обрамлявшему хорошо сложенную фигуру. Красного в одежде не было, хотя он просил.
Она порой любила перечить. И красный не любила. На общем фоне её выдрессированности, это выглядело забавно, а иногда даже глупо.
С Кариной он познакомился в сентябре, будучи уже на пятом курсе института, и тогда же и пропал под надменным взглядом карих глаз первокурсницы. Красивый разлёт чёрных бровей, не тонких и не грубых. Длинные чёрные ресницы, которые она никогда не нагружала тушью. Миндалевидные тёмные глаза над узкой, слегка вдавленной переносицей. Прямой нос и вечно недовольные чётко очерченные губы. Ещё чуть-чуть и их можно было бы назвать либо тонкими, либо пухлыми. Не хватало ни для первого, ни для второго определения сущей малости. Впрочем, это не мешало считать её красивой.
Карина проглотила кусок, который успела прожевать, и потянулась за салатом. Она, наоборот, не понимала, как могла пройти мимо Рената. Возвращаясь раз за разом в прошлый вечер, она осознавала, что поступила бы так же. Возможно, будь человек не знаком, она просто вызвала бы ему такси…
Но… Вот в тот момент ей вспоминался удобный и добродушный Ренат, посреди грубой забавы Жанны… В кого удалась их дочь, для Карины не было секретом, человек сидел перед ней и забавлялся так же неприкрыто.
Она могла ответить Андрею, что просто сжалилась над пьяным человеком, в которого втрескалась Жанночка. Но ответ никак не ложился на язык, как бы она его не вертела и не оформляла во всевозможные словесные интерпретации.
Растерянность, как всегда, пролезла на её лицо, некрасиво исказив губы.
Ошибка, которая ещё долго будет идти за ней следом.
Андрей дожевал. Взгляд заскользил по столу, отмечая влажное пятно на белоснежной скатерти, ополовиненные порции на синих пятнах тарелок. Овощи, поддетые лёгким слоем острого соуса, уже успели остыть и стали неаппетитными.
Карина продолжала надменно кривить губы, словно делала ему одолжение. Раздражение от застывшего на её лице выражения распаляло. Отложив вилку и нож, Андрей вытер рот хлопчатой салфеткой, молча встал и обошёл стол, встав за её спиной. Убрал распущенные волосы со спины и взялся за платок. Узел поддался легко. Ткань скользнула, обнажая лиловую полосу. Шумно выдохнул и провёл пальцем по отметине. Карина замерла, словно пойманный зверь, и почувствовала, как молния беззвучно скользнула вниз по спине. Прохладный воздух лизнул кожу. Её свободное голубое платье начало сползать, обнажая до пояса, выставляя на обозрение тонкую серую ткань нижнего белья.
Широкие ладони легли на её узкие плечи и медленно двинулись к шее. Обхватывая полностью, держа крепко и заставляя запрокинуть голову. Вот так они и замерли. Смотрели в глаза друг другу, Карина, тяжело дыша и подняв на него взгляд, а Андрей, нависнув над ней, чуть согнувшись.
— Я жду ответа... — прошептал он. Взгляд цепко скользил по её лицу, отмечая глубокую растерянность и напряжённость, трещинки в уголках губ. Надменность стёрлась, гордость отступила на второй план. Карина была в полном подчинении.
— Я просто... не смогла пройти мимо... Это же... Ренат.
— Не смогла, значит... И что, понравилось... кричать под Ренатом? — тихо поинтересовался он. Голос его звенел от раздражения. — Не вздумай врать.
Она судорожно сглотнула, чувствуя крепость его пальцев на шее, а он помрачнел ещё больше.
— Мне больно, — прошептала Карина, и Андрей шумно выдохнул. Её слова хлестнули не хуже пощёчины. Азимов, казалось, продолжал дышать ему в спину, внося диссонанс в их давно утвердившиеся отношения. Разомкнув ладони, очертил ими её плечи, стянул шлейки нижнего белья и прикоснулся губами к втиснутой на её коже красной полоске.
— Ты такая дрянь... Карина...
Жена не ответила, лишь опустила голову, ничуть не реагируя на осторожную ласку. Провела пальцами по собственной шее, а после выскользнула из его рук, придерживая расстёгнутое платье. Чем ещё больше разозлила...
— Ты ничего не забыла, Кариша? — громко поинтересовался он. — Может, спросить Жанночку, с кем она гуляла ночью? А ещё лучше видео посмотреть?
Карина замерла и не раздумывая соврала:
— Пижамная вечеринка, девичник…
— С презервативами? — тихо прошептал он. Карина вскинула голову, испуганно сжавшись. — Ты должна была мне сразу сказать, о разговоре… — процедил он, приближаясь. — Я предупреждал, не стоит мне лгать…
4. Одиночество внутри
4. Одиночество внутри
Если остановиться и оглянуться, можно заметить свою жизнь. Она будет разной: в колдобинах тротуара, мощёная плиткой, литая асфальтом, с зарешеченными ямами стоков и открытыми люками, а порой и глубокими лужами...
В каждой луже плещется боль, а в каждом стоке ютится страх. Под асфальтом закатаны воспоминания. Вместо плитки — кропотливые кирпичики шагов на пути к цели. Предательство, как колдобины на просёлочной дороге, — изысканный соус, придающий особую остроту блюду.
А кто в роли блюда?
Жизнь, поставившая, его на стол, уже давно распределила посадочные места, кому-то отведя главенство, а кому-то угол на остром изгибе скользкой скатерти. Соскользнуть в пропасть легко, как и запутаться ногами между искусственной тканью и ножками мебели.
Карине казалось, то место на углу её собственное и, который год, неизменное.
Она просто забыла сказать, а он ждал, явно зная о разговоре. Она не раз ловила себя на мысли, что муж посвящён во всё, куда бы не звонила и что бы не говорила. Информация всегда доходила к его ушам одному ему известными путями.
Вот и сейчас так случилось.
Андрей не церемонился. Пряжка тихо звякнула, когда он резким движением потянул ремень собственных брюк.
— На четвереньки, Кариша...
Собственное имя царапнуло уши. Муж редко называл её сокращённо. И, обычно, цедил или выдыхал это ненавистное «Кариша» в состоянии бешенства.
Сложенный вдвое кожаный ремень притягивал взгляд — толстый, коричневый, в три пальца шириной и массивной литой бронзовой пряжкой, спрятавшейся в его широкой ладони.
— Не вынуждай повторять дважды...
Карина шумно выдохнула. Послушно, словно выдрессированная собака, опустилась на колени и упёрлась ладонями в пол. Руки дрожали, сердце билось словно умалишённое. В свои тридцать восемь, она чувствовала себя нашкодившей малолеткой, перед впавшим в ярость отцом.
Вот только... Отец её никогда не прибегал к таким методам воспитания…
Андрей молча обошёл жену, задрал расстёгнутое платье до пояса, спустил её трусики до колен и задумался, проводя пальцами по сероватому отпечатку Ренатовой ладони, обхватившему её правое бедро почти идеальной пятернёй.
Рыжий ублюдок... Так некстати вспомнилось, что он вытворял с Кариной воскресным вечером. Лебедев не знал, как стереть произошедшее из памяти. Но он хорошо знал, как спрятать одни синяки за другими.
Закусив губу, Карина от первого же удара упала на локти и уткнулась лбом в лакированный пол. Ремень гулял по её коже в издевательски размеренном ритме, давая прочувствовать каждый удар сполна.
Тишина дома впитывала её всхлипы и хлёсткость его ударов, словно губка. И хуже в происходящем была даже не боль, наносимая родным человеком, а глубокое одиночество, поглощающее изнутри.
***
Они почти никогда не приглашали гостей в дом, держа гостевую для родственников. Единственным исключением был Ренат, который был на несколько лет приставлен к Жанне. Сопровождал в школу, а потом и в институт... Когда всё изменилось?
Как маленькая девчонка превратилась в неуправляемую егозу, а нормальный в принципе парень в насильника?
Наверное... Стоило самой воспитывать, где-то проявить твёрдость, где-то резкость... Но рядом с Андреем Карина всегда чувствовала себя мелкой песчинкой. Андрей же был той босой пяткой, которая несла песчинку в только ей ведомые дали.
Даже их отношения были исключительно решением Андрея.
Жанну Карина родила рано, почти в восемнадцать, не дотянув до собственного дня рождения пары недель. Андрей был доволен, считая рождение дочери выполненным долгом. Недовольными были родители, которые представляли жизнь своей Кариши слегка иначе.
Впрочем, они ещё успели увидеть широкий размах, с которым зажили Лебедевы, и успокоились...
Жанна своих бабушек и дедушек, ушедших рано, не помнила, с подачи Андрея росла самостоятельной и всегда со своей точкой зрения. Её комната, единственное место в доме, где не было камер. Для Андрея личная жизнь дочери всегда было непоколебимым табу. Тот день, когда дочурка вылезла со своими откровенными забавами за пределы выделенного ей пространства, стал поворотными и для самой Карины.
Ренат был уволен. Возле Жанны появились Вера и Варвара, которые быстро прогнулись под её влияние. И теперь, как две злободневные тени, сопровождали её во всех забавах. Здесь даже увольнение не помогло. Девочки спелись.
Последней точкой в отношениях с дочерью стал вопрос о записях. Она, издеваясь, приводила парней куда хотела, выставляя забавы подруг на обозрение, как хорошо поставленные фильмы. Никогда не принимая в них участия и при этом наслаждалась тем, как отец, скрипя зубами, удаляет их, даже не смотря.
В один прекрасный момент он просто отдал ей ключи от съёмной квартиры и несколько кофеавтоматов в собственность, и с фразой: «Махайся, как хочешь», — выставил за дверь.
Жанке было девятнадцать... В свои двадцать разбалованная Жанка умудрилась бросить институт, купить ещё один кофеавтомат, аренду платила сама и домой приезжала только тогда, когда там никого не было... Пошалить... Чтобы папа не расслаблялся...
Теперь же это её баловство вылезло боком.
Муж не был груб или жесток, он просто был чрезвычайно принципиален и откровенен в своих желаниях. И наказывал только за дело. По крайней мере, он в это верил. Карина этой его верой была перенасыщена, ощущая каждый его нерв на себе, как свой собственный.
Когда он закончил «воспитывать» — встать на ноги Кариша не смогла. Помог Андрей, как-всегда после «дела» нежный и обходительный. В такие моменты Карине казалось, его грызла вина. Но на холодном лице в извечном блеске сурового взгляда, невозможно было понять, вина то или удовлетворение, гордость собой или брезгливость ею. Одно ясно — не любовь…
Записи в гостевой, которые ознаменовались появлением в углу той нечастной упаковки из-под презерватива, он нашёл быстро. Они были разделены парой часов пустого пространства с обеих концов. Как всегда, привычно отметил стоп-кадрами, кто вошёл туда и кто вышел, и после удалил не глядя... Крина всё это время пролежала у него на коленях, полураздетая, всё в том же голубом платье. Подол был задран, а грудь и ягодицы полностью обнажены. Отхлёстанные до горящей красноты бёдра с воспалённой от ударов кожей, продолжали болеть. Левая ладонь Андрея периодически гуляла по ним, очерчивала пальцами набухшие поддетые красными точками полосы. Скользила меж ягодиц, периодически их крепко сжимая и дразня.
Карина, словно послушный зверь, не дёргалась, шумно дышала и вздрагивала, каждый раз, когда прикосновения опаляли болью.
День перешёл в поздний вечер. Муж наконец успокоился и осторожно обработал антисептиком её исполосованную кожу. Чмокнув в щёку, позвал спать и пожелал спокойной ночи.
Он снова не прикасался к ней, а Карина и сама не тянулась.
Заснул он, дыша горячим влажным дыханием меж лопаток, уткнувшись кончиком носа в её синюю от удушья шею. Карина не спала. Её усталый взгляд скользил по просторной спальне, утыкался в окно, в слегка колышущееся на ветру занавески, плотные, обрамляющие арочное окно шторы. Цеплялся за строгие росчерки комнатных растений и холодный квадрат плазмы.
Сон накатывал волнами и так же отходил, подобно морскому прибою на берегу взволнованного моря. Словно её уставшие глаза были берегом, которые раз за разом надо было омыть солёной прохладной водой, поднятой из самих глубин. Веки щипало от влаги, а горло душило беззвучным спазмом.
Дыхание Андрея ярко напоминало прошлую ночь, когда вот так же дышал в затылок Ренат. Его странная, огранённая заботой и болью собственническая ревность пугала и заставляла дрожать. Чувство вины перед ним, как и чувство вины перед дочерью, всё сильнее укоренялись в сердце, вдавливая врождённую гордость, стесняя её и обрамляя в болезненные личные ограничения.
Сказать о своей боли или вине было некому... Разве клумбе под окном, цветам, мху... Суккулентам. Ренату, лежащему под пудом земли в своём чёрном мешке...
Настолько ярким было сейчас её одиночество...
* * *
Телефон Рената снова звонил, вот только Жанна уже не бежала с улыбкой, скорее озадаченно дёрнулась спросонья.
— Да-а-а…
— Опять ты... — раздражённо констатировал Кирилл.
— Как видишь, — Жанна прошлась по съёмной квартире и задумчиво уставилась в окно. Утреннее солнце красило высокоэтажки причудливыми огненными бликами. Стелило по земле тени и поднимало лёгкую весеннюю пыль.
— Ренат?
— Не звонил, — Жанна открыла окно и высунулась наружу по пояс. Звук трассы ударил по ушам и приглушил их разговор. — Слушай, Кирюш, я очкую слегка.
Её грубая речь била по ушам, выдавая в ней отпетую дворовую пацанку, а не очередного заносчивого члена из рядов золотой молодёжи.
— Давай подъеду, обсудим...
— Да нечего обсуждать…
— Диктуй адрес.
Жанна скривилась:
— Кирилл, я на выезде. В пятницу буду, встретимся.
— Мне завтра нужно заявление в полицию написать, хорошо бы тебя при себе иметь. — Кирилл был непривычно серьёзен и мрачен. Жанна нервно почесала засвербевшую щёку.
— Может, без полиции? Они к моим предкам нагрянут, неудобно будет...
— А что, Ренат был у Лебедевых?
— Он был у меня дома в компании ещё пары девиц, оттуда же и ушёл сам. Мы уехали уже без него. Ну не знаю, может, на видео что-то увидим. Если отец не выбросил записи конечно.
Кирилл отключился, а Жанна ещё некоторое время смотрела в окно на непривычные очертания незнакомого города.
Синяя панель тяжелила руку.
Вторник... вторые сутки, как у неё этот бьющий по нервам телефон.
Жанна успела просмотреть в нём всё, начиная от мелких записей-напоминалок и заканчивая тяжёлыми папками с видео и фотографиями. Ознакомиться с давно знакомым плейлистом и проверить все женские контакты...
Похоже, стоит начать по ним звонить. И лучше бы Ренату найтись, потому что звонить в больницы и морги Жанна откровенно боялась.
Не смотря на тревожное настроение внутри, вторник радовал хорошей погодой и раскрывал объятия для мелкого предпринимательства. Жанна со своими подружками собиралась пройтись по всем точкам, подбирая наиболее выгодное место для нового кофеавтомата. Позже склонить к аренде квадратного метра очередного собственника этого дохлого метра, договориться об обслуживании. Мелких вопросов, которые тянул за собой агрегат, было много. Все, как один — привычны... Непривычным оставалась проблема, напрямую связанная с тяжёлым телефоном, лежащим в её тонкой руке.
Ренат пропал, в этом уже не было сомнений.
— Ты совсем скисла, — заметила Варвара, вырастая за её спиной. Крашенная в блонд Варя непринуждённо жевала зубочистку, обхватив её пухлыми накачанными губами. Руки Вари привычно скользнули по талии, забираясь под тонкий халат Жанны и царапая длинными когтями её плоский живот.
— Стоит расслабиться, вдруг ответ сам придёт... — заговорщицки прошептала она.
Жанна лениво взглянула на неё через плечо и чуть сощурилась.
— Кирилл хочет заявление писать в полицию.
— Может, спешит?
— Может...
У Вари были сильные руки, и она беспардонно этим пользовалась, порой ведя себя откровенно, словно мужик. Вот и сейчас, утянув подружку внутрь квартиры, она захлопнула окно и выплюнула зубочистку.
— Пойдём ещё поваляемся, Жанусь, — прошептала она.
5. Неудобные обстоятельства
5. Неудобные обстоятельства
Привычно включив поворот, Кирилл аккуратно вывел свой Логан с дороги на обочину. Притормозил и перевёл ручку передач в режим паркинга. Седан замер, тихонько урча мотором.Полдесятого утра...
Жанна очень подробно описала дорогу. Даже заморочилась и нарисовала путь на скрине с гуглкарт. Последнее для Кирилла стало неожиданно приятным моментом. Девчонка явно переживала. Азимов лишь надеялся, что переживает она именно из-за Рената, а не за сохранность собственной шкурки.
Странно всё выглядело. Молодёжная гулянка, куча камер, глухой лес возле загородной трассы и пропавший человек... Мысли блуждали нехорошие. Но Кирилл упёрто гнал их от себя подальше.
Выключил мотор и, наконец, вылез из машины.
До дома Лебедевых он не доехал, предпочитая пройтись на своих двоих.
Место было живописным. Лес зеленел свежими травами и цвёл весенними цветами. Распускал листья, купаясь в ярких лучах солнца. Утренняя зябь уже отступила и воздух наполнял лёгкие влажным теплом.
Трасса осталась в некотором отдалении и звуки проезжающих машин сюда не доносились. Заасфальтированная неразмеченная дорога тянулась по правую руку. Врезалась ровной стрелой между мощных стволов старых дубов и клёнов, тополей и грабов. Порой попадались высокие скрипучие сосны с растрескавшейся рыжей корой, засыпанные со всех сторон старыми перепрелыми шишками.
Земля была ровной, словно кто-то срезал каждый горбок и засыпал каждую яму. Больше всего поражала чистота, будто сюда никогда не ступала нога человека.
Каменная ограда показалась из-за деревьев не сразу. Сделанная из красного кирпича, с нарядными, чуть выступающими столбцами каждые два метра. Она всё тянулась и тянулась в разные стороны, покуда хватало взгляда. Излюбленная Ренатом фраза о «блатном семействе» начинала принимать не просто смысл, а и размах.
Кирилл обошёл их территорию по кругу, посматривая: на ограду, на кончик тёмно-красной крыши, выпирающей из-за ограды, на глухие автоматические ворота, увенчанные камерой...
Подошёл весьма кстати — ворота отъехали в сторону, выпуская из своего нутра чёрный внедорожник... Кирилл притаился за старыми широкими стволами, стараясь не засветиться. Машина уехала без излишней спешки в сторону трассы. Ворота закрылись, отрезая любопытный взгляд от нарядного цветущего двора.
***
Фила хотела гулять, а Карина не могла сидеть. Кожа всё ещё болела после порки. Отлёживать бока не привыкла, а стоять над клумбой было как-то неудобно. О том, чтобы сесть и почитать, не было даже и речи. Но Андрей сделал своё дело, думать о чём-либо кроме его ремня Карина не могла. Возвращаясь к его болезненной экзекуции мыслями каждый раз, когда хотелось просто воспользоваться креслом.
Настроение было отличное. И ночная истерика казалась чем-то нереальным и приснившимся. Лес манил тёплыми весенними объятиями, копошащимися насекомыми, яркими белыми пятнами цветов, ненавязчивым шелестом листьев. Но стоило выйти со двора, закрыть калитку и перейти дорогу, как всё изменилось. Фила натянула стальную цепь повода и недовольно рыкнула, резко уставившись в сторону. Карина проследила её взгляд и вздрогнула от неожиданности.
Мужчина стоял, привалившись спиной к дереву, и смотрел на неё в упор. На миг показалось, что это Ренат... Но пригляделась ещё раз и стало ясно: рост не тот, волосы темнее и лицо другое.
Фила резко дёрнулась, готовая прыгнуть. Карина, поджав губы, с силой потянула её назад. Не раздумывая, повернула назад к дому, оттаскивая её за собой.
Настроение к прогулке исчезло.
Человек, словно издеваясь, отлип от дерева и двинулся в её сторону, ещё больше дразня собаку своим поведением. Карина ускорилась.
— Постойте, — он окрикнул её, нагоняя.
— Не подходите! — её окрик был тих, а на лице на миг явно проскользнула озадаченность. — Вы дразните её...
Мастиф недовольно дёрнул мордой и зарычал, с возмущением косясь на хозяйку. А Карина продолжала её тащить...
Дразнить собаку мужчина явно не хотел, потому отступил на шаг, но не отстал:
— Могу я с вами поговорить?
Карина не ответила, затянула разнервничавшуюся Филу во двор и закрыла за собой плотную дверь калитки. Собака фыркнула, гавкнула и, недовольно махнув хвостом, грозно засопела. Наметив свою цель, начала наматывать круги возле ворот. Язык вывалился, а слюна скапывала на асфальтированную дорожку крупными каплями.
— Фила, успокойся... — Карина осторожно подошла к ней и почесала за ухом. Отстегнула повод. — Просто чужой человек, будь терпимее...
Телефон, запрятанный в карман лёгкой куртки, зазвонил.
— Да... — Карина ответила не глядя. Выпрямилась, наблюдая за любимицей.
— Мам, там брат Рената к тебе подъехал, — начала была Жанна, — звонит, жалуется, что ты шарахаешься от него, всё нормально?
Карина сглотнула, оборачиваясь к калитке. Брат, значит... Не удивительно, что они так похожи.
— Я с Филой была...
— А, ну понятно... Слушай, ты только не нервничай зазря. Ренат пропал.
— Ренат? Я здесь при чём?
— Ну... понимаешь, — Жанна на миг замялась, подбирая слова. — Мы с ним и девчонками немного пошумели у вас дома. А теперь найти не можем... Можешь Кирилла, его брата, к записям допустить? Пока отца нет, нам хоть глянуть в какую сторону он от дома ушёл...
Убрав мешающиеся волосы с глаз, Карина отошла от калитки. Сглотнула набежавшую слюну, судорожно раздумывая над сложившейся ситуацией.
— Отец уже всё удалил... — нашлась она.
— И с камеры на воротах? — недоверчиво переспросила Жанна. — Папа их никогда не удаляет...
— Я всё равно не смогу впустить его в дом, — Карина тяжело прикрыла глаза, оттягивая высокий ворот гольфа и проводя пальцами по синяку, обхватившему горло. — Фила разнервничалась... Я её в вольер не затяну.
— Ну хоть выйди... — Жанна сдалась. Её досада резанула по ушам, порождая нервную дрожь.
— Хорошо.
— Ладно, я побегу, мам... Спасибо.
Жанна отключилась. А Карина продолжала озадаченно смотреть на почерневший экран телефона. Для полного счастья не хватало, чтобы сейчас позвонил муж и выдохнул ей на ухо очередное: «Милая, а ты знаешь...»
Но телефон молчал, а человек за оградой ждал. В добавок невинная просьба Жанны, которая должна была опуститься на плечи Карины тяжёлым грузом. Ведь правду не скажешь.
Вот только, место груза уже занято и узел на шее затянут. Накрепко. Трепыхаться больше не имеет смысла, только действовать. Кажется, за последние десять лет это её первое решение. Ну и пусть. Переживёт.
Решение было принято и вечером она прочувствует его последствия сполна. Андрей будет в бешенстве. Это уж точно. А ведь обстоятельства сегодня столкнут её с мужем лбами там, где сталкиваться им и не стоит.
Придётся искать грань между мнимой помощью, откровенным использованием и предательством. А это крайне сложно.
Натянув гольф повыше, Карина кинула последний взгляд на отвлёкшуюся собаку и скользнула за калитку.
Выйти к чужому мужчине, это не привести его в дом. Можно и под камерой постоять... А с Андреем как-то разберётся.
***
Жанна никогда не могла понять, любит она свою мать или нет. Однозначно, она её раздражала. Вечно снежная королева на лице, с острым языком, когда не надо... и безвольная тень возле отца. Отношение отца к матери и того похлеще было... как к питомцу, забавной умной мартышке. Отца мама откровенно боялась. Хотя, бывало, когда он начинал её не замечать, специально нарывалась на внимание. А ещё она никогда ему не лгала, словно от этого её жизнь зависела. И раз она говорит, что записи он удалил, значит и про презерватив сказала... Зачем, спрашивается, словно промолчать трудно.
Хотя, если подумать, откуда там презервативу появиться, вроде никто и никого тем вечером не играл... Впрочем, Жанна была хорошо подвыпившей, чтобы всю ту ораву проконтролировать... Кстати, об ораве... Ренат мог уехать с кем-то из остальных ребят. Не обязательно, что ушёл сам. Стоило обзвонить своих.
— Эй, ты ещё долго? — позвала её Вера. Подруга щеголяла по квартире в одних латексных трусах яркого красного цвета и с плотным макияжем на тощем рыльце. Хорошо подкаченная силиконом грудь, свободно колыхалась при каждом шаге и притягивала взгляд.
— У Варьки сейчас тоналка с ягодиц потечёт, простынь замажет... — выдала Верунька. — Говорит, что стирать не будет и заставит тебя жрать бельё на камеру.
— Сейчас... — Жанна выключила звук на телефоне и отбросила его на стол. Прошла в комнату вслед за подружкой и быстренько оценила обстановку... Антураж был хорош, но советский красный коврик портил всё впечатление. Стоявшая в углу на треноге видеокамера уже мигала включённой лампочкой.
Поставив треногу ближе, Жанна склонилась над камерой. Поправила ракурс, чтобы ковёр не попадал в кадр.
— С кровати не слазим, девочки, — посоветовала она, — иначе ремнём отшлёпаю и скажу, что так и было. И Варь, выплюнь ты эту зубочистку, кадр портит.
Вера фыркнула. А Варька закатила глаза.
— Блин, ну хоть раз дай с зубочисткой поиграть!
— Дам... В глаз, — пообещала Жанна и потянулась к ноуту, включая музыку. — Работаем, девочки. Кто не работает, тот не кушает.
Девочки захихикали, а Жанна, уселась на стул, внимательно смотря за кадром. Хороший получался. Несмотря на то, что обе подружки были блондинками с почти одинаково перекроенными лицами, они всё равно сильно отличались. У Варьки были сильные руки, хорошо просматривающиеся бицепсы, крепкие ягодицы. Не фитнес бикини, конечно, но ощутимо. Она была вся твёрдая, как хорошо подкачанный брутал, и вела себя в сексе соответственно. Варька любила свободную борьбу и была не против продемонстрировать особо интересные приёмы в кровати. Вера, наоборот, сама по себе хоть и крепкая, но по сравнению с Варюшей тонкая и мягкая. В кадре всегда слегка застенчивая — этого даже латекс не портил. У Верки было эмоциональное, хорошо играющее лицо. Подделать эмоции или изобразить их понарошку Вере было крайне затруднительно. На том и играли, вводя её каждый раз на новые уровни ощущений...
Девочки входили в раж, а Жанна думала, сколько получит за съёмку. Сумма, которую они всегда делили на три, была приятной, но не хорошей. Над ценой стоило поработать, или искать другого заказчика... Мысли о заказчике опять утыкались в Рената, застилая разум непривычной тревогой.
***
— Вы Карина Александровна? — констатировал Кирилл, когда Карина вышла на дорогу и плотно прикрыла за собой калитку. Собака за оградой залаяла, скатываясь в рычние и хрип.
— Просто, Карина, — тихо поправила она, задумчиво разглядывая его лицо. — Похожи, — наконец изрекла она. Лай перекрывал слова, делая их неразборчивыми.
— Что, простите? — Кирилл невольно смутился. Взгляд у неё был прямой, а лицо холодным на эмоции. Не в пример Жанне.
— Вы с Ренатом похожи, — с расстановкой повторила она и медленно пошла в сторону леса. — Вы не представились?
— Кирилл... — протянул он руку для пожатия, — Азимов.
— Дочь сказала, Ренат пропал. — Карина не раздумывая пожала ему руку и перешла к вопросу, который его интересовал. — Но я не знаю, как вам помочь. Я говорила Жанне, записи уже удалены.
— Так быстро?
— А зачем сохранять? — она откровенно издевалась сейчас. Кирилл чувствовал это в её взгляде, в сдержанном телодвижении и в чуть искривлённых губах. — Пьяные развлечения? Или пустые комнаты? Я лично не вижу смысла.
— Жаль...
— Мне тоже... Знаете, я искренне вам сочувствую, — Карина остановилась, полностью развернувшись к нему. Убрала мешающуюся прядь волос с лица. — Быть братом такого человека…
Кирилл озадаченно смотрел на неё, переваривая последнюю фразу. Морщины прорезали его лоб, легли меж густых светлых бровей. Залегли в уголках век тонкими, уже наметившимися лучиками.
— А вам, видимо, не сказали... — прошептала она, чуть наклоняя голову и неприкрыто наслаждаясь его реакцией. — Они с Жанной снимали порно. Мы уволили его, когда узнали. В полицию не заявляли, сами понимаете, изготовление порнопродукции уголовно наказуемо. Последняя вечеринка не была исключением. Сплошная постановка, групповуха… Как бы Ренат не нарвался на кого-то из родителей. Порно ведь многие смотрят…
Кирилл продолжал молчать и мрачнеть. Карина продолжала давить морально.
— А знаете… Заходите как-то на ужин, пообщаетесь с моим мужем. Думаю, он сможет помочь. Заодно поделимся с вами одним забавным видео. Оцените брата по достоинству…
Её прямой взгляд, без капли сомнений на спокойном лице, делал своё дело. Кирилл мялся, но на ужин согласился, а Карина непринуждённо улыбнулась в ответ.
Уже позже, выезжая на трассу в сторону города, Кирилл думал, что запланированный разговор ушёл не в то русло… Должны были говорить об одном, а говорили о чём-то вообще непонятном.
Ренат и порно? Да ладно… Но дело было сделано, в дом Лебедевых он попадёт и записи получит, наверняка… А вот насчёт заявления в полицию нужно было серьёзно подумать… Как минимум побывать у брата дома и перетрясти вещи. На всякий случай.
@темы: Откровение