Автор: Key Lo
Бета: Flissi и Kazu-kun
Название: Короли
Фендом: Наруто
Статус: закончен!
Состояние: 50 глав
Рейтинг: R
Персонажи: Будут все персонажи... по крайней мере постараюсь.
Жанр:приключения, фентези, фантастика, драма... хз.(кроме юри и яоя).
Размещение: только с шапкой и пишите в личку куда именно
От автора: Это свершилось. Я надеюсь, я очень и очень сильно надеюсь что эта глава станет действительно прекрасным заключением тем всем описанным мной перипетиям. Желаю удачного чтения. Огромнейшее спасибо Флисси за моральную поддержку. Мой ей поклон.
Огромное спасибо Казу, за то что слушал по скайпу все мои бредни. Я очень цени вашу помощь ребята!
Дисклемер: Кишимото Масаши[cut]
Глава 50
продолжение
читать дальше
Пыль медленно оседала, открывая не самую приятную и веселую картину. Там, над головой, где раньше были крепкие горные породы, теперь зияла дыра в диметре добрую сотню метров, по краям которой почти что плечом к плечу стояли люди в плащах, расшитых алыми облаками.
«Акацки...» — мысленно содрогнулся Шикамару, уже посчитывая их количество и прикидывая возможные действия. Юноша понимал, что теперь и до того сложная ситуация усложнялась еще больше. Ведь против Мадары и такого количества его людей будет трудно что-либо противопоставить. Да и нечего противопоставлять, кроме джинчуурики, которого эти люди смогут повязать по рукам и ногам.
Старый Учиха больше не стоял рядом, за импровизированным препятствием, роль которого сыграл сосуд. Напротив, этот человек разместился там, вверху, между своих людей, и скалил улыбку, словно опьяненный безнаказанностью ублюдок.
Кто-то из девушек жалобно простонал. Ребята подбоченились, насупились, явно готовые выложиться по полной. Сейчас главное бы выжить самим, а с артефактом разберутся после… если выживут. А если нет, какая кому тогда разница? Конохи уже нет…
«Если они здесь, то Конохи нет» , — Наруто понял ситуацию именно таким образом. Что произошло с убежищем в скалах за ликами хокаге? Смогли ли люди эвакуироваться, и сколько из них дошло до места назначения, неизвестно. Но той прежней Конохи нет. Не существует больше старых запыленных улочек, стариков, греющих свои кости на солнышке, соседских сплетниц, делящихся свежими и не совсем новостями, детей гоняющихся за друг другом и находящих свои маленькие тайны и клады в заброшенных домах, а то и в придорожных стоковых трубах. Нет Конохи!
От понимания этого на сердце становилось тоскливо. Узумаки почувствовал себя оторванным от того мира, которому принадлежал, которого так долго и упорно добивался. И все из-за того, что он джинчуурики? Разве приложенные Мадарой усилия того стоили?
Наруто знал: стоило выставить условие, и он бы пошел бы им прямиком в руки, если бы это только спасло людей и селение.
Но условие выставлено не было. А значит, Акацки хотели еще кое-что, кроме джинчуурики — артефакты. И если посылать к этим головорезам Наруто было приемлемо: джинчуурики ведь мог постоять за себя, а если бы и погиб, то забрал бы с собой абсолютно всех, — то артефакты защитить было некому. Их можно было только перепрятать… не успели.
Теперь, когда Акацки застали их врасплох, они уже ничего не поделают.
«Выпустить Кьюби наружу?» — Узумаки Наруто сразу отмел эту мысль. Он не знал, как. Понимал, что после той странной техники Мадары что-то внутри перевернулось. Чакра демона ведет себя абсолютно по-другому. И нет человека, который смог бы сейчас проверить состояние его тела и сказать хоть что-то по этому поводу.
Нет бабушки Цунаде…
В груди Наруто неприятно защемило то ли от волнения, то ли от безвыходной ситуации… А небо тем временем молчаливо возвышалось над головой. Голубое, чистое и неумолимое. Опять из-за него могут пострадать его друзья. Опять может кто-то погибнуть. Если такое действительно произойдет, Узумаки не сможет себе этого простить. Вырвется ли лис на свободу?
Не было ответа на вопрос, как действовать дальше, поскольку «выжить» было не самым лучшим входом из ситуации: все выжить не смогут. И уже надо решать, кто из них принесет себя в жертву ради жизни остальных друзей и ради этих непонятных артефактов.
— В такой день и не грех помереть, — словно насмехаясь, громко и четко вымолвил Зецу, стоя подле предводителя Акацки, смотря вниз прямиком на Наруто, отвлекая последнего от не самых радостных мыслей. — Эй, белобрысый джинчуурики, пригодился ли тебе клинок?
— Пригодился, — процедил юноша, едва сдерживая энергию лиса. Он боялся того, как вела себя чакра Кьюби. Он боялся того непривычного напора, который он чувствовал изнутри.
— Истинно, Зецу, привести сюда джинчуурики — твоя самая дерзкая идея, — тихо вымолвил Мадара. — Поглотить здесь силу лиса не предоставит особого труда. Особенно, когда она теперь полностью связана с телом этого юноши.
Наруто нахмурился, услышав эти его слова, насторожился. Ранее он считал, что Кьюби внутри него, оказалось иначе... Неужели биджу теперь действительно полностью запечатан в нем? Как же теперь с ним существовать? Как с ним работать?
— Мадара-сан… не приписывайте мне чужих заслуг, — так же тихо вымолвил второй член Акацки. Его голос был размерен, даже немножко отдавал гнусавостью, словно его обладателю неожиданно заложило нос. — Джинчуурики сам сюда приперся, и, если не ошибаюсь, где-то поблизости должен еще бродить Данзо…
— Аа… этот… — поморщился Мадара.
Фразы он не окончил, осекся. Внимание привлек зарождающийся в руках джинчуурики рассенган-сюрикен.
Поднялся ветер. Техника натужно гудела, словно была соткана не из чакровых нитей, а из звуков. Старый Учиха, ранее не видевший ее, заинтересованно наблюдал, не особо волнуясь за последствия. Неожиданно джинчуурики замахнулся, и в следующий миг техника полетела в Мадару. Чего и следовало ожидать.
Произошедшее после можно было рассмотреть лишь с помощью шарингана. Потому что даже очень быстрая реакция опытных бойцов не была способна охватить размах действий.
Техника Узумаки, пройдя сквозь старого Учиху и не навредив ему, заставила остальных нападавших покинуть свои позиции. Никто из Акацки не был настолько глуп, чтобы встать на ее пути. Техника полетела вдаль, врезалась в стену густого леса, снося деревья, словно щепки, оставляя за собой только мертвые покореженные стволы. Неслась дальше, впилась в отвесную скалу, пробуравив ее, словно рыхлую землю, оставляя в ней глубокую воронку с неестественно ровными и гладкими стенами.
Отвлеченные размахом действий рассенган-сюрикена, не все Акацки сразу среагировали на десятки клонов, взмывших вверх из разваленной гробницы. Те метались, словно ветер, исчезали за миг до удара и появлялись за спинами врага, над головами и под ногами, отвлекая на себя драгоценное внимание, превращая тактичный бой в его суетливое подобие.
Да, клоны Наруто Узумаки действительно были ветром. Ветром живым, режущим, жалящим и меняющим свою форму до не узнаваемости; отвлекающим от самого настоящего врага: коноховцев, вступивших в бой под прикрытием этих клонов.
Акемичи, враз выросший до неимоверных размеров, вынес на своих плечах остальных ребят. Подпрыгнул, обрушиваясь на противника «каменным ядром», ощетинившимся кунаями, успешно разделяя и отметая их подальше от гробницы.
Громыхали техники огня, посылаемые Учихой и встречающие каменные препятствия врага. Звенело оружие Тен-Тен, сметая на своем пути вражеских клонов. Дрожала земля под ударами Сакуры, покрываясь трещинами и не давая людям Акацки сосредоточится на техниках. Хьюга, исполняя джуукен, словно прожорливые смерчи, врезались в разрастающуюся толпу клонов Зецу. Рок Ли уже во всю орудовал собственными утяжелителями, будто те были нунчаками, разбивая в пыль растущие вокруг него препятствия. О, если бы сейчас его видел Гаара Пустынный, он бы вряд ли пожелал опять быть его противником.
— Учиха, влево! — Кричал уже Шино и, опрокинув Саске, высоко подпрыгнул, отбиваясь от кого-то в порванном черно-красном плаще. Рой жуков метался вокруг него, срабатывая щитом от вражеских техник.
Происходящая вокруг бойня поглощала с головой и, затрагивая сами инстинкты шиноби, не давала времени вникнуть в происходящее в полной мере и оценить шансы.
Даже без участия Мадары натиск Акацки был неожиданно сильным, до того мощным, что казалось, словно сметет их немногочисленную группу, сравняет с землей. Наверное, не будь с ними джинчуурики, Акацки давно взяли бы верх…
Отброшенный на несколько метров назад, Шино замер в неестественной позе. Наруто, что-то крикнув Сакуре, метнулся к одному из Акацки на перехват. Его же клон ринулся в другую сторону. И вот их уже не двое, а четверо, восьмеро… и еще больше... Заполняя все пространство, сводя с ума. Дым от рассеивающихся, пораженных техниками клонов, уже в который раз заволакивал собой все вокруг, давая время и собраться и поменять позицию.
«Прикрой, я туда» — мысленно выдохнула Сакура, обращаясь к Саске, и, не давая времени на раздумье, кинулась к Шино.
Учиха глубоко вдохнул воздух. Где-то внутри него уже зарождалось пламя. Первобытное, настоящее. Выплюнув его, запоздало отметил, как пригнулась Сакура, как огненный шар, пролетев над ее головой, смел кого-то из Акацки, кинувшегося на перехват.
Кажется… эту комбинацию они отрабатывали под патронатом Какаши еще во время самых первых миссий.
Обзору Учихи мешал белесый туман рассеивающихся теневых клонов Узумаки. Лишь чужие мысли, разносящиеся целым хором голосов, давали некое представление о происходящем:
«Акемичи, в обход, тридцать градусов», — монотонный голос Неджи.
«На тень бери!» — уже кричит Ино, скорее всего, обращаясь к Шикамару.
«Пять минут», — шепчет Рок Ли, — «На восстановление.»
«Шино, дыши, дыши, мать твою!!!» — это уже Сакура, — «Ино, быстрее сюда!!!»
«Неджи, режим сто двадцать», — сдержанно, оповещает Хината, явно активизируя одну из своих техник.
«Обходи слева», — уже голос Неджи, без толики удивления или напряжения.
«Он под землей!» — кричит Шикамару, голос его дрожит, словно от помех.
«Стой на месте!!!» — вторит Тен-Тен.
«Чеджи!!! Нет!!!» — дикий вскрик Ино, тут же сопровождаемый мощным взрывом и реальным, что ни на есть настоящим воем. Саске не видел, да и не мог видеть, как вдали, за его спиной, высоко в небе, порхнув на чакровых крыльях, сцепился в смертельной хватке Чеджи с одним из Акацки. Да и, не видя Акемичи в действии, он попросту не догадался бы об этом. Он не знал, что Чеджи вообще способен на такое. Что техника по истечению четко отведенного времени просто убьет человека, воспользовавшегося ею.
«Ли, за тобой!» — теперь уже голос Хинаты дрожит, — «Почему я вижу двух Шикамару?!»
«У этого Зецу интересные клоны» — Наруто заявил это, словно улыбаясь. На самом деле, на его лице не было и тени веселья, — «Я разберусь».
В долю секунды Учиха увидел Узумаки рядом с собой. Наруто удостоил его лишь коротким, затуманенным взглядом. Но и этого хватило, чтобы заметить покрасневшие, словно усердно натертые костяшками пальцев, веки. Глаза с красной сеткой сосудов от чрезмерного кровяного давления, пожелтевшая радужка некогда голубых глаз. Неужели тот пресловутый режим санина, жабьего отшельника? Не важно.
Тот короткий, брошенный Наруто взгляд заставлял действовать еще изощреннее. Акацки еще не были побеждены. Никого из тех тридцати человек нельзя недооценивать. И всех их нужно убить.
Катон, райкири, клоны, проникающие во врага и замедляющие его действия. Саске был настолько поглощен битвой, настолько сосредоточен на добром десятке людей, окружившим его, что не сразу сообразил, что попался в гендзюцу Мадары. Не понял, что его враги есть мир, сотворенный старым Учихой.
Казалось, и прохладой веяло, как и доселе прежде. И небо было натурально угрюмым… Вот только Мадара оказался неожиданно близко и убрал все звуки простым щелчком пальца.
Он смотрел Саске прямо в глаза. Пытливо, с интересом, даже с некой усталостью.
— Помнишь ли ты, Саске, о своем долге перед семьей, родней… кланом?
Рука, в которой юноша держал меч Кусанаги, дрогнула. Крепче сжала рукоять. Голос старика был вкрадчив… даже с ноткой разочарования.
— Помнишь ли ты, как умирали твои отец и мать? — спрашивал мужчина.
«Помнишь ли ты, как умирал твой брат?» — звенело уже все вокруг.
— Кровь целой эпохи течет в твоих жилах, — с расстановкой продолжал Учиха Мадара, — ответственность за сохранение этой крови, памяти этой эпохи лежит не на мне, а на тебе, мой юный друг, — сделав короткую запинку, облизнув сухие губы, мужчина опустил голову и устало спросил, — ты виноват в смерти Конан?
Взгляд его метнулся к юноше. Острый, грозный, невыносимый.
В том, что Саске убил Конан, Мадара не сомневался. Он по ее ранам видел, что сделал это именно его далекий потомок. Но, как наказать мальчишку, он не знал. Хотя нет, знал, но не осмеливался озвучивать до поры до времени.
Озвучить ли сейчас? Или после того, как этот мальчишка ответит на заданный вопрос?
— Ты сам ее убил, — наконец, ответил Саске, ни грамма не сомневаясь в собственных словах. — Сам вогнал ее в такие рамки, в которых она рано или поздно бы умерла, — взгляд юноши стал жестче. — Виноват ли я? А я и не отрицаю этого. Но ты сам определил того, кто убьет ее. Будь на моем месте Зецу, он бы сожрал ее. Будь на моем месте Какудзу, он бы распотрошил ее. Будь на моем месте Пейн, он бы насиловал ее до потери пульса, и ты ничего бы не смог сделать. Ты сам определил для нее такую участь.
Подняв правую руку, в которой сжимал рукоять Кусанаги, Саске сипло продолжил:
— Это не оправдание. Моей рукой руководил Шинигами лично, так что разбирайся с ним. — И с иронией прошептал. — Тебе же не впервой говорить с этой мумией… пра-пра-пра-дедушка?
Последнее Саске вымолвил с легкой насмешкой, гордо вскинув голову, мысленно крепясь и стараясь не выдавать страха. Ведь «Сила» — это единственное, что должен видеть Мадара в своем враге. Сила и превосходство — то, чего ему самому, скорее всего, уже не достичь…
Саске чувствовал, что этот день будет последним, и сегодня прожорливый Шинигами, наконец, сможет забить свой желудок до самых краев.
— Хочешь лицезреть месть Конохе за нашу семью? — продолжал младший Учиха, играя ва-банк, не зная вообще, какая реакция последует. — Возложил этот свой долг на меня… Ты… Тот, кто и заварил всю эту кашу… Думаешь, я не знаю, кто выпустил Кьюби в селение? Думал, я не узнаю, с какой целью…
Голос прорезала грусть, такая злобная и не щадящая. Идущая из самого сердца вперемешку с возрождающейся ненавистью. Все глупые сомнения, которые Саске не считал своими и приписывал Наруто, отошли на задний план, стали несущественными. Шаринган в его глазах видоизменялся, напоминая своими очертаниями цветок:
— Цукиеми…
— Цукиеми? — насмешливо повторил Мадара за ним, стоявший до сего момента молча, лишь слушая и наблюдая за нерадивым отпрыском: — Пусть. Будет тебе… цукиеми, — без намека на игру отчеканил он, в один миг пленив сознание Саске.
Пространство задрожало. Встрепенулось, словно живое существо, скрывая своей сущностью их противостояние, тяжелое состязание разумов.
Эта битва не была похожа на те иные, проведенные ранее. Боль, которую чувствовал Саске, принадлежала не ему. Разочарование, страх, злость, стремления — все это было не его, это было надуманным, ненастоящим и ничтожным. Настолько непривлекательным и абсурдным, словно было фальшивым, навязанным. Саске неожиданно понял, что он всего лишь безвольное, глупое, никому не нужное существо, отвергнутое этим миром. Не принятое ни мертвыми, ни живыми… оставшееся наедине с самим собой.
— Знаешь ли, — вкрадчивый шепот у самого уха, — нам с женой духи не даровали детей… Племянник был надеждой на будущее, — фраза прервалась тяжелым вздохом, словно прошедшим сквозь далекие десятилетия. — Я обещал малышу, что принесу ему голову человека, посмевшего убить его отца.
Теперь интонации стали задумчивее, как будто собеседник вспоминал; хотел передать те события с предельной точностью:
— Находившийся тогда во главе селения Хоширама из клана Сенжу долго и настырно искал преступника. Его не волновало, кого убил тот человек. Главное было вернуть артефакт, который мой слепой брат до тех событий всегда держал при себе… Он ведь видел с помощью оного... он многое видел... И он не заслуживал той бесславной смерти, которую ему даровали.
Голос дрожал, в такт ему колыхалось пространство, наполняя неведомыми до сих пор мыслями и страхами.
— Наверное, так чувствует себя человек, стоя перед собственным «Я», когда вдруг нос к носу сталкивается с самыми потаенными страхами, переживаниями, тайнами… — голос говорившего был изможденным. Сквозь хрипотцу чувствовались и усталость, и тот самый «надрыв», после которого человек может не только сломаться, но и умереть.
Мадара слушал молча, не перебивая, бессильно склонив голову и впившись скрюченными, напряженными пальцами в собственные колени. Ему хотелось уйти и не слушать выдаваемый его братом бред, словесный понос: те вещи и понятия, которых бы он, Мадара, никому не рассказал и не смог бы пожелать, которые нормальный здоровый человек вообще не должен кому-либо говорить.
— Ужас, зарождающийся внутри, то ощущение безвыходной ситуации и полного отсутствия помощи. Когда и солнце, как проклятое, и дождь совсем не в радость. Когда старые понятия и чувства, находясь в полном твоем подчинении, не стоят и выеденного гроша… Слепота мысли, слепота самой сущности…Черная, пустотелая слепота души, дорогой мой брат...
Что это за незнакомые вкрадчивые интонации? Исподлобья взглянув на лежащего, укутанного в одеяла человека, Мадара вздрогнул. Изуна направил на него свои стеклянные, искусственные глаза, которые ничего не видели и не могли увидеть. И все-таки Мадара был уверен, что Изуна в этот миг именно Видел. Искусственные зрачки были направлены на него: мужчина узнавал в них свое живое отражение, и чувствовал, как внутренне содрогается от неизвестного чувства.
Изуна молча улыбнулся, приподнял правую руку, желая прикоснутся к брату, и безошибочно нашел его плечо.
— Я видел многое, не имея возможность видеть, как обычно. И я… не хочу видеть больше, — Изуна запнулся, почувствовав, как Мадара повел плечом сбрасывая его ладонь.
Убрав руку, он опять слабо улыбнулся и замолчал, забыв, о чем говорил. Он прекрасно понимал настроение старшего брата.
— Мне не нужны твои демагогии и философские экскурсы, — наконец, слегка охрипшим голосом с расстановкой произнес Мадара, не отводя взгляда от Изуны.
Эта ничего не значащая потерянная улыбка и слепые фальшивые глаза… взамен тех, которыми видит он сам. А ведь они могли полностью поменяться местами. Вот только Мадара не смог бы видеть с помощью артефакта, а Изуна видел. Это и решило их спорный вопрос. Сухой, бесчувственный расчет, не более. Но теперь Изуна лишился артефакта и медленно умирал без него.
Сжав зубы от бессилия, опять обратился к младшему брату.
— Я всего лишь хочу знать, кто это сделал.
— Если я скажу, ты кинешься туда со всей прытью и упустишь более важные вещи, — устало прошептал Изуна, в который раз объясняя, — и тогда Шинигами не ограничится только моей жизнью.
Опять этот ответ и опять хочется рвать волосы. Простой, словно речь идет о консервации овощей или экипировке. Бесит, как же бесит. Глубоко вздохнув, стараясь успокоить и так расшатанные за последние сутки нервы, Мадара в который раз попытался вразумить брата.
— Ты пытаешься меня уверить в том, что все предначертано? Пусть… я поверю в этот бред… — устало согласился он, и снова попытался говорить настойчиво, понимая, что не сможет переубедить, — Но пойми же… Если ты скажешь, кто это сделал, то я найду этот чертов артефакт, и ты не умрешь! Ты лично сможешь предотвратить гибель многих остальных. Ты это понимаешь? Пожалуйста…
Он смотрел во все глаза на Изуну и осознавал, что все зря. Его брат не уступит, даже если на кону его собственная жизнь. Веки парня были широко раскрыты, искусно сделанные глаза выглядели, как живые. Тяжело ли было носить такие глаза? Чувствовались ли эти побрякушки в голове, словно пробки?
Дурные, глупые мысли опять оборвал его младший брат, легонько коснувшись холодными пальцами руки.
— Есть вещи, которых менять не следует, брат, — примиряющим тоном вымолвил он. — Порой надо пустить все на самотек, позволить себе остановиться и не мстить. Ты не древняя сила и не хозяйка судеб. И то, чему суждено сбыться, сбудется; рано или поздно. Если не с тобой и со мной, то с нашими детьми или внуками. Если выживу я, погибнешь не только ты. Погибнут многие, — он на миг умолк, закрывая глаза и откидываясь на подушки. — Я есть проклятие этого клана, и моя жизнь — беда более серьезная, нежели моя смерть. Ты должен с этим смириться. Глаз не ошибался никогда. Я видел через него очень многое, я видел такое говно, что тебе и не снилось; и все оно сбывалось до малейших деталей. Я просчитывал такие ходы нашего бытия, о которых ты даже не подозревал; и эти ходы становились реальностью. Я проклят этим артефактом, и ты … — уже тише шептал он. Ослабленный, истощенный, не способный видеть и ходить… Медленно угасающий человек.
— И что ты предлагаешь делать? — Как Мадара ни старался, он не мог скрыть своей тревоги и разочарования. Не искать артефакта, к которому привязана жизнь брата? Не пытаться найти этого Глаза, как его называл Изуна? Абсурд, глупость!
— Просто забудь обо мне. — Без тени эмоций ответил Изуна. — Забудь, что у тебя был такой брат. Забудь, что у нас была одна мать. Не приходи на мою могилу и не приводи туда моего сына. Стань в глазах клана братоубийцей, обрати на себя гнев Учиха и получишь истинную силу в лице сплоченной крови.
— Братоубийца? Изуна… ты в себе?— голос Мадары дрогнул. Воля его дала трещину. Мужчина, не поверив собственным ушам, выпрямился, но с края кровати не встал. Он не понимал, почему Изуна говорит такое.
— Если ты этого не сделаешь, — жестоко продолжал его брат, — если ты хоть раз отдашься чувствам, не пройдет и века, как из нас останется только один. И это будет человек без памяти и без клана... Клянись, Мадара, что послушаешь меня. Духом огня клянись.
— Я не буду этого делать… — в сердцах прошептал мужчина, не узнавая собственного голоса.
— Ты должен понять важность того, что я тебе сказал, — сглотнув, вторил Изуна. По привычке закрывая стеклянные глаза, — клянись.
Спустя две недели, возвращаясь домой из резиденции каге, Мадара вспоминал тот долгий и скверный разговор с Изуной. Да, он поклялся. А после пошел к Хошираме, надеясь на помощь. Поиск пропавшего артефакта, не важно, клановая это реликвия или нет, должен лечь на плечи всей Конохи. Та маленькая безделушка, прозрачный шарик из неизвестного минерала, так называемый Глаз, была более чем оружием. Отпускать такую вещь гулять по свету было опасно. Хоширама понимал важность этого и обещал содействовать.
Поисковые группы уходили одна за другой и после долгого отсутствия так же возвращались: одна за другой. Возвращались ни с чем. И каждый раз Мадара молился, что есть сил, надеясь, что найдут, принесут… отдадут и дадут брату возможность прожить еще не один год… Он бы и сам ринулся на поиски. Но клятва, которую вытребовал Изуна, ссылаясь на непонятые аргументы, сдерживала. Да, Учиха дал клятву, более того, обещал больше не проведывать Изуну.
Вот и сейчас, возвращаясь домой, Мадара молился. Ведомый страхом и безнадежностью. Ожидание страшило больше всего. А осознание безрезультатности предпринятых ходов и вовсе вгоняло в отчаяние.
Вспоминая только минувший очередной и не обнадеживающий разговор с Сенжу, мужчина и сам не заметил, как ноги вынесли к дому Изуны. Остановившись у двери, он не осмелился зайти, взглянуть матери в глаза, потому что не смел сказать, что украденный артефакт опять не был найден, а след напавшего на Изуну человека потерян. Все катилось в тартарары. Закрыв глаза, тяжело вздохнул. Воздух был холодным, тяжелым…
Так и не зашел, а утром брат уже не проснулся, не дождался своего Глаза. Связанный с артефактом самой своей сущностью, он просто не вынес разлуки с древней магической безделушкой.
Болезненная и страшная утрата. Только в полной мере осознав ее, Мадара понял, что значили те слова о «братоубийце». Понял, как только словил на себе косые взгляды соклановцев и родственников. Сначала взгляды, шепот за спиной… а после то самое клеймо. Братоубийца. Позже он и сам мысленно называл себя так, обвинял… Но все-таки первой их произнесла мать. После остальные, и это позорное, нечеловеческое слово приклеилось к нему как второе имя. Потому что он не помог, он, единственный, кто мог найти артефакт, не собирался его искать. Что мог сказать Мадара на это? Абсолютно ничего. Оправдываться клятвой? Оправдываться видениями Изуны о страшной участи их клана, если он, Мадара, начнет действовать?
— Как оказалось после… Глаз был у Хоширамы и он не собирался его возвращать, — Саске казалось, Мадара усмехнулся при этих словах. — Когда я узнал об этом, было уже поздно. Из желудка смерти не возвращаются…
Зачем он это говорил? Чтобы Саске сжалился и ослабил хватку, или чтобы понял, что его противник такой же обычный человек? Но младшего Учиху таким не одурачить. Обычный человек будет ранен, если в него попадут кунаем. Обычный человек умрет, если сквозь него пролетит рассенган-сюрикен Наруто Узумаки. Ложь. Хоширама Сенжу был легендой, исторической личностью, а он, Учиха Мадара — алчным, жаждущим власти моральным уродом.
— Моральным уродом? — словно услышав эти мысли, старый Учиха рассмеялся, — не суть… Я расскажу тебе, что есть на самом деле моральное уродство. Битва с Сенжу в Долине Завершения, вот пример морального уродства! А я ведь надеялся тогда, что вернусь вечерком домой, обниму жену и подержу на коленях племянника… И я уверен, Хоширама собирался сделать по приходу домой нечто подобное. И знаешь, был момент, когда я уверовал, что возьму верх в той битве. Но Хоширама… похоже, тоже верил в собственное превосходство. И не зря. Тем вечером домой к жене возвращался он, а не я.
Казалось, сам воздух смеется. Саске не стал уточнять, к чьей жене возвращался Хоширама Сенжу, а Мадара не задерживал на этом внимания. Угнетающее давление внутри все больше нарастало. Было трудно стоять и трудно думать. Трудно смотреть перед собой.
Давление, растянутое в пространстве и времени на многие часы, болезненное, сродни тысячам игл, вырывающимся изнутри, из-под кожи: раскаленным, обжигающим... заставляющим кипеть кровь и лопаться жилы.
Юноше казалось, что он вот-вот увидит, как на его ладонях растает и начнет пузыриться кипящая разжиженная кожа.
— Этот стервец обменял свою семейную реликвию на мою жизнь… Отдал свое ожерелье Шинигами, выторговав у того мою быструю и не совсем безболезненную кончину. Конечно же, я не мог с этим мириться. — Прошептал Мадара, неожиданно присев перед юношей. — Я ведь вырвал ожерелье прямо из костлявых пальцев бога смерти… Вот этими именно руками, — поднял он к лицу свои ладони, спрятанные под перчатками, — а они спалили мое тело, чтобы я не смог вернуться к жизни. Ты и не догадываешься, как весело на грани жизни и смерти, в двух мирах одновременно… проклятому и мертвыми и живыми…
— Стольких убил… Людей, которые никоим образом не связаны с твоими проблемами… — прошептал Саске в ответ, смотря на Мадару в упор и не отдавая отчета собственным словам. Словно и не он говорил, словно и не его мысли были, но непременно родившиеся в нем и его взволновавшие. — Не много ли ты хочешь ради мести? Не пора ли прервать этот круг творения зла в ответ на сотворенное зло? — И только сказав это, юноша понял, что опять отдался тем чужим мировоззрениям, насильно насаженным, принадлежавшим Узумаки, а не ему. Крепко ухватившись за подбородок юноши обтянутыми кожаной перчаткой пальцами, Мадара с силой приподнял его, взглянул Саске в глаза.
— Как же ты похож на Изуну… — с чувством и даже неким сожалением прошептал он. — Такой же ветреный, честный, добрый и совсем не понимающий жизни младший братик…
Саске хмуро смотрел перед собой. Не совсем соображая от пленивших его ощущений и не совсем отдавая отчет происходящему.
— Пошел ты… — наконец, сплюнул он.
— Жаль, Саске,— отпустив лицо парня, Мадара без особых усилий сорвал с его шеи нить с бусиной. — Уверен, будь ты знаком с моим братом в моем времени, ты бы разделил мои мысли. Хотя… у тебя ведь причин для мести больше, чем у меня? Интересно все же… кого имел ввиду мой брат, говоря о последнем из Учиха... тебя или меня?
Ответа не последовало. Глупый ребенок.
Снял с собственной шеи кулон, отобранный у джинчуурики. Собранные вместе две алых бусины побелели, замерцали.
Излучаемый ими свет пульсировал, повторяя ритм биения сердца старого Учихи. Оторвав взгляд от их мерцания, Мадара взглянул перед собой. Далекие отголоски битвы лишь изредка доносились сюда, в подсознание, во владения видений и иллюзий.
Перед глазами проплыла шелковая истлевшая ткань. Она появилась из ниоткуда, обрисовала легкий силуэт человека, словно была одета на него… Закружилась в танце, очертила костлявую фигуру шинигами. Был ли то мужчина, или была то женщина — определить уже не возможно. Половина ребер давно поломана или выбита, распущенные волосы, как и у любого старика: седые… Плоть сгнила, а местами и просто высохла. Алый свет в пустых глазницах, словно огонь самой преисподней. Это был не человек, это было порождение мрака.
— О-о-о… — протянул Шинигами, склоняя голову и с нескрываемым интересом глядя на Мадару, — Какой человек… и сам пришел ко мне в руки…
— Предлагаю сделку, — твердым, без тени сомнения голосом, заявил старый Учиха и вытянул перед собой руку, в которой держал ожерелье Хоширамы.
Смачно втянув в себя воздух, бог смерти подплыл ближе и внимательно посмотрел на вещичку, протянутую Мадарой.
— Дай угадаю… Твое желание такое же, как и семнадцать лет назад, такое же, как и век назад, во время битвы с Хоширамой?
Учиха промолчал. Шинигами и сам знал, о чем тот думает.
— Смертный, твое желание глупо, и я повторяю тебе это снова. Сосуд не оружие, сосуд — это одно из проявлений самой жизни. Ткацкий станок самой хозяйки судеб. Записывающее устройство, дневник, при котором я лишь исполнитель, перо с тушью. Понимаешь ли ты? Ты не можешь желать управлять им. Потому что не сможешь управлять, сколько бы биджу при тебе ни было. Ты всего лишь одна из нитей в полотне жизни. Не более и не менее. Хоть раз вспомни, о чем говорил твой брат, и оглянись. Ты отдался чувствам, ты нарушил клятву.
Учиха нахмурился, единственный глаз потемнел от нахлынувшей лютой злобы.
— Мне жаль тебя, — продолжил Шинигами, хлопнув мужчину по плечу. — Но твои усилия напрасны. Твоя месть неосуществима. Ты не вернешь ни убитого брата, ни жены… ни чести своего клана. Это было слишком давно, и отпрыски виновников тех войн давно забыли о смехотворных распрях… Они простили друг друга. Чего же добиваешься ты? Человек, запертый между мирами Жизни и Смерти?
— Бери… за желание, — почти неслышно продолжил Учиха настойчиво, слово в слово повторяя когда-то произнесенную Хоширамой фразу. — Ведь тебе нужна эта вещь? Нужна, по глазам вижу.
Бог смерти улыбнулся, шероховатая кожа полезла струпьями, трескаясь и осыпаясь наземь.
— А не боишься? — вопрос был неуместным. Костлявые пальцы Шинигами царапнули живую плоть, когда тот забрал протянутую ему вещицу. Мужчина не знал, что ответить. Боится ли он?
А разве может он, пройдя такой путь, утратив последнее, что в нем было человеческого, и узнав, что все было зря, все еще оставаться боязливым?
— Храбришься и боишься, — утвердительно повторил Шинигами и кивнул в сторону лежащего на земле, отдавшегося собственным страхам, Саске. — Он тоже боялся, когда умирал, и джинчуурики боялся… Все боятся, — улыбнулся он. — А желание… я исполню. Обещал, конечно, твоему оболтусу, если найдет две бусины, но раз отдал их ты… Лучше молчи, я сам пойму, чего ты хочешь, мертвый.
Шинигами заглянул Мадаре прямо в глаза, вопросительно и со знанием дела, будто во взгляде старого Учихи он мог прочитать больше, нежели услышать из его уст.
— Желания у тебя… Одно нереальнее предыдущего, — насмешливо подытожил он, — я исполню лишь то, что мне подвластно…
Неожиданно Мадара увидел перед собой Конан. Она стояла так близко, что он ощущал кожей ее дыхание. Слегка склонил голову, и она повторила за ним это нехитрое движение, смотря прямо в глаза. Потом улыбнулась и легонько коснулась пальцами его удивленного лица.
— Настоящий, — обрадовалась она, уже прикасаясь его щеки другой ладонью, — Живой… — довольно прошептала она, прильнув. Он молча обнял ее, понимая, что это всего лишь видение. Но такое теплое и нежное, почти реальное. Этой встрече и этому разговору на самом деле уже не суждено сбыться, так почему бы сейчас не позволить себе расслабиться?
Осторожно пригладил ее иссиня черные волосы, заправил выбившиеся из прически прядки за уши.
— Вижу, у тебя хорошее настроение, — невпопад ляпнул он, не совсем понимая, что же нужно сейчас сказать.
— Очень, — выдохнула она, проведя ладонью по его спине, словно на прощание, и отходя на шаг. Лицо ее посуровело... посерело. Вмиг прочертились по коже царапины и глубокие порезы:
— Я свободна от тебя, Мадара…
И вот уже он опять стоит у входа в гробницу и смотрит на ее изуродованное мертвое тело…
Раз за разом, час за часом, день за днем. И голову посещают самые дикие мысли и сюжеты.
Он не смог прорваться сквозь предначертанный Изуной финал.
Саске очнулся от наваждения и охвативших его иллюзий, когда Мадара уже почти исчез. Его облик был зыбок и почти неосязаем. Старик был спокоен и по выражению лица становилось ясно, что он был уверен и тверд в своем решении…
Решении? Понимание происходящего пришло откуда-то извне. Мадара исчезает, уходит! И Саске, понимая, что не сможет вскоре ничего больше предпринять, ударил по старому Учихе иллюзией, слабой, придуманной наскоро, надеясь, что хоть немного зацепит этого человека.
Мадара исчез. Зыбкое пространство иллюзий высшего мангекью шарингана медленно рассеивалось и звуки битвы становились все ясней и звонче.
Над головой проплыл Шинигами и с некой досадой вздохнул.
— Что ж, Саске-кун, проклевал ты свою мечту и от памяти Узумаки тебе не избавиться. Испуганный взгляд младшего Учихи рассмешил и Шинигами, не стесняясь, загоготал. Хлопнул в ладоши, рассеял иллюзии до конца.
* * *
Непрекращающийся вопль. Что-то просвистело над головой, после взорвалось. Выползши из рытвины, совсем не понимая, как в ней очутился, Саске невольно взглянул на небо, которое уже затягивали тучи.
— Очнулся, — выдохнула Ино, оборачиваясь. На секунду присев возле него по профессиональному заглянула в его глаза, — вроде, реагируешь нормально. Как голова? Не гудит? Не кружится?
Саске мотнул головой, отрицая. Вопль, который его разбудил, раздался с новой силой… От него было больно ушам. Его перекрыл истошный визг Тен-Тен.
— Прекрасно, надеюсь, ты еще с нами? Саске! На меня смотри… — с надрывом в голосе окликнула его Яманако, не обращая внимания на звуки — … реакция заторможена, хорошо же тебя гендзюцу приложили… Эй, не двигайся!
— Отстань, — просипел он, отталкивая ее, и, поднявшись на ноги, оглянулся. Это странное давящее ощущение. Словно воздух стал многократно тяжелей.
Невольно перехватило дыхание от неожиданности. Сколько же он провалялся в беспамятстве?
Трупы. Сплошь и рядом. Те, что были без плащей, голые и нелюдимые, были клонами Зецу: из самых настоящих плоти и крови полулюди-полурастения. Творение Мадары… иногда лежали и растерзанные настоящие люди в плащах.
И посреди всего этого безобразия сидел алый пылающий монстр, виляющий бесчисленными огненными хвостами. Это он вопил, прижимая к себе неестественно вывернутое тело Хинаты, раскачиваясь из стороны в сторону, словно убаюкивал ее среди раскиданных вокруг людских останков. А потом и вовсе завизжал, словно ополоумевший. Его опять окружали клоны Зецу. Сам Зецу стоял совсем неподалеку, почти утопший в земле, явно намеренный скрыться при первом же движении джинчуурики в его сторону.
— Саске, — жалобно протянула Ино, пытаясь вернуть Учиху обратно в импровизированный окоп. — Пусть он успокоится сам… не впервые.
Неожиданно озверевший джинчуурики исчез. Горячий ветер, словно алая вспышка, промелькнул перед глазами. Алый силуэт, еще больше похожий на тварь, нежели минуту назад, на миг замер, рыкнув, а после двинулся в сторону единственного оставшегося в живых члена Акацки. Держа Хинату за ногу, волоча ее за собой, словно игрушку в порванной одежде, с остекленевшим взглядом.
Глаза Наруто горели, как два ярких желтых пятнышка. Тело словно светилось изнутри. Учиха никогда прежде не видел такого и лишь интуитивно понимал, что перед ним уже не Узумаки.
«Четыре хвоста», — мысленно подсчитал Саске, вытаскивая Кусанаги из ножен. Он не знал, что же произошло, пока он игрался с Мадарой в гендзюцу и слушал его сопли. В любом случае освобожденный биджу — проблема ничем не лучше Акацки.
— Где Неджи? — Сухо спросил он Ино, не в силах оторвать взгляда от обезображенного, абсолютно ничего не выражающего лица Хинаты. Девушка не ответила.
— Где все?! — уже выкрикнул он в ответ молчание. Лишь умоляющий взгляд… И это Ино?
Джинчуурики рыкнул, обернувшись на вскрик Саске. Принюхался и чихнул, от чего всех обдало горячим ветром.
Это давящее ощущение… Ино неожиданно обхватила Саке за колени и дико оскалилась. Прямо из ее рук полезли настоящие живые лианы, оплетая тело Учихи и обездвиживая его.
Мощный разряд электричества сорвался с кожи Саске и ударил в девушку. Лианы слетели с его тела, и Саске, не раздумывая, впечатал ступню прямо в лицо противницы. Со злорадством отметил, как деформировалось ее лицо, став похожим на тесто… из губ ненастоящей девушки вырвался смешок.
— Догадливый, засранец… — прохрипел клон Зецу, распадаясь.
Саске поджал губы… Вдыхая разгоряченный от техник воздух, вскинул руки к небу. Хватит, отдохнул.
— Всем врассыпную. Бить буду! — на всякий случай выкрикнул он и, не особо пускаясь в объяснения, процедил: — Кирин…
Наруто, если так можно было назвать это чудище, казалось бы, сотканное из лавы, вильнул хвостами и прижался к земле подобно зверю, готовясь к прыжку. Саске смотрел на него во все глаза, понимая, что целью этого прыжка будет он сам. Казалось, небеса сошли с ума, настолько сильно громыхнуло над головой. Резкий ветер смел туман. Ладонь Учихи обдало жаром. Неожиданно став черным, небо разразилось молниями. Управляемые рукой Саске, электрические разряды ударили точно в то место, где стоял озверевший джинчуурики, оградив его передвижение плотной светящейся стеной.
— Техника «Кирин» не в лучшем ее исполнении, — неожиданно прокомментировал Шикамару, появившись непонятно откуда. — Но спасибо и на этом! — выкрикнул Нара. Ему хватило той доли секунды, пока ударяла молния, чтобы схватить образовавшейся от нее тенью Зецу. В тот же миг Тен-Тен чем-то похожим на серп на длинной цепи снесла мужчине голову. И тут же была сметена взрывной волной: полуосвобожденный биджу что есть силы ударил по земле. Молнии, которыми Учиха оградил бывшего напарника, неожиданно исчезли. Больше между ним и Узумаки не было преград. Джинчуурики готов был нападать, не особо разбирая врагов. И только тут до Саске дошло, что врагов больше нет. Есть только взбешенный Наруто, который порвет их всех и даже глазом не моргнет.
Не успел он это подумать, как был подхвачен за руку и откинут в окоп.
— Придурок, — сухо выпалил Рок Ли. Его лицо было багровым от переполняющей его энергии «врат».
Оглянувшись, Учиха увидел ребят: побитых, изможденных, дышащих на ладан. Тен-Тен опустилась у отвесной земляной стены и откинула голову назад, тяжело дыша. Ее руки дрожали. Настоящая Ино с жженой раной поперек лица и Сакура склонились над Неджи, пытаясь его лечить. Тут же в импровизированное укрытие спрыгнул Шикамару. Походу он один умудрился даже не запачкаться.
— Чеджи? — тихо спросил Саске и внутренне содрогнулся, когда над головами раздался рев биджу… алая прозрачная пятерня, больше похожая на сгусток кипящей уплотненной чакры, нежели на настоящую руку вытянулась поперек окопа прямо у них над головами, явно что-то ища.
— Чеджи мертв, — тихо ответила Сакура, ни на что не обращая внимания, не отводя взгляда от рваной раны с открытыми переломами ребер. То, что Неджи все еще дышал, казалось чудом.
— Он пытался… отнять у Наруто Хинату, — почти неслышно дополнила Ино, будто догадалась о немом вопросе Саске. После подняла на него полный отчаяния взгляд:
— Ты… знаешь, как его остановить?
— Это мог только Ямато, — ответил на ее вопрос Шикамару. — И только когда при Наруто был кулон. Кулон у Мадары. Саске?
— С ним покончено, — не вдаваясь в подробности, выдохнул Учиха, понимая, о чем спрашивает этот парень.
— Это хорошо, — кивнул Нара, глядя ему прямо в глаза. — В любом случае к Наруто уже не достучаться. Ты знаешь, что делать?
— Догадываюсь, — хмуро ответил Саске. Сакура вздрогнула, посмотрев на Нара, а после испуганно взглянула на Учиху. Земля под ногами содрогнулась. Узумаки искал их.
— Вытащи Неджи, — Саске не дал ей сказать, — а я вытащу Наруто, обещаю, — и, не дожидаясь ответа, выпрыгнул из окопа и сразу же попал под удар джинчуурики. Или, точнее говорить, Кьюби?
Юноша внутренне содрогался — такой встречи он точно не ожидал. Его ловили, как мышь, как чумную крысу. Огненные руки вырывались из-под земли, норовя поймать за ноги, чакровые хвосты дугами выгибались, ударяя с неба, целясь в голову. Горячий ветер обжигал кожу, и казалось, что одежда на нем уже начала тлеть. Мускулы болели, и с каждым движением и скользящим ударом ран становилось больше. Увернуться было практически не реально. Против этой твари не помогали ни молния, ни раскалившийся до бела Кусанаги. Отражая очередной удар, встретившись с горячим взглядом джинчуурики, Саске понял: это уже был не Наруто. Это существо, обросшее кровоточащими, не покрытыми кожей мускулами, с вырывающимися с ее поверхности языками пламени, пузырящейся чакрой не могло быть человеком по имени Наруто.
Пространство вмиг исказилось, насыщенное смехом Шинигами. Казалось, он стоит рядом и наблюдает. А Саске медленно и по-настоящему закипал, полностью плененный яростью битвы. Бросился на джинчуурики, вцепляясь в него пальцами, нанося точные, мощные удары, не чувствуя, как жжет пальцы, и начинает дымиться его одежда.
Да, Нара знал, что спрашивать.
Сосредоточившись на своей дикой цели, Саске едва не зарычал от напряжения, активизируя высший мангекью шаринган с целью испепелить демона с помощью Аматерасу. Теперь, вырвавшись на волю, его собственная чакра электрическими разрядами и языками пламени хлестала вокруг, сталкиваясь с ответными ударами взбешенного Узумаки, взрывалась, испепеляя и растворяясь вокруг подобно яду… И давно позабытая проклятая метка опять наполняла тело первобытной энергией, затрагивая в нем самые страшно чувство: неутолимую жажду убивать.
«
…
— Эх... Саске, — покачал седой головой Шинигами, вставая неподалеку от места боя и наблюдая за сцепившимися монстрами. — Что же ты делаешь, глупый ребенок?
— Странно ваше замечание, — усмехнулась старуха, ранее работающая библиотекарем в Конохе. Присев рядом, она раскурила трубку и с наслаждением начала пускать кольца дыма. — Разве не вы выбрали для него такой исход?
Опустившись рядом с ними на корточки, Минато задумчиво взглянул на сцепившихся Наруто и Саске. Он, Намикадзе, проиграл и больше ничего не сможет сделать, жаль. Хотя, да, накуролесил, но разве этого достаточно?
— Так мы ведь не его судьбу решали. Мне мой сын был интересен, госпожа, — прошептал он, трясущимися руками срывая с земли травинку и начиная ломать ее в пальцах. — Мой сын… Лучшее будущее — это единственное, что я могу дать ему сейчас, будучи в преддверии смерти.
— Уже не можешь, — не совсем тактично поправил его бог смерти.
— Не могу, — как-то совсем прискорбно протянул Намикадзе на эту подколку.
Шинигами фыркнул, заметив, как ловко Саске увернулся от очередной атаки Кьюби и, взлетев в небо, сотворил самый настоящий дождь из черного пламени. Джинчуурики раздраженно взревел.
— Истинно, дать Мадаре, наконец, возможность подохнуть и забыть его позор, почти растянувшийся на целый век, — форменное издевательство, как раз в вашем стиле, — с восхищением протянула Светлейшая, переводя разговор на другую тему. — Хорошее вы мне развлечение устроили на старости лет.
Шинигами ухмыльнулся:
— Я добр, Мудрейшая. Разве это не божья благодать — умереть, забыв глупые ошибки, и помнить лишь радость, горе да любовь?
— А если Мадара все же вспомнит истинное положение вещей? — спросил Намикадзе, не отводя встревоженного взгляда от разгоревшегося перед глазами ожесточенного боя. Наруто как раз обвил Саске огненными руками, скручивая того в бараний рог, явно намериваясь порвать на кусочки и не обращая внимания на то, как Саске, сцепив зубы, переплетает пальцы в печатях. Огненный шар, вырвавшись из рта Учихи, ударил точно в голову демона и… раззадорил. Рассердившись, Наруто, хорошенько приложив свою жертву об землю, замахнулся и отправил Саске в полет.
— О, как хорошо полетел, — цокнула языком старуха и со знанием дела ответила на вопрос Намикадзе. — Маловероятно, Минато-кун… но, скажу я вам, основываясь на нешуточном опыте, — доверительно продолжала она, взглянув на мужчину, — даже забыв, этот старый пройдоха вообще вряд ли когда-либо сможет обрести покой в желудке Шинигами… Увы, но желания, да и еще исполненные самим Шинигами — весьма скверная штука. — Ее взгляд обратился к бою, и она опять изменила тему разговора. — Да, Кьюби вырвался, и цвет Конохи подохнет в пламени, как и обещал младший братец Мадары… и жить малышу Наруто осталось... Сколько? — ее вопросительный взгляд метнулся к Шинигами, но бог смерти лишь загадочно пожал костлявыми плечами:
— Кто знает, вы на правах хозяйки судеб сами это определяли.
Женщина усмехнулась, в полной мере оценив подначку:
— Увы, он один из тех фигур на доске судеб, которые сами определяют свой путь, и в этом полностью ваша заслуга, — говорила она, обращаясь к Шинигами. — Дорогой это подарок, знаете ли, — жизнь. Очень дорогой... Осмелюсь предположить, что этот смертный будет жить до тех пор, пока будет дорожить каждым своим вздохом. Он-то знает цену жизни… — и, на миг умолкнув, старуха опять обратилась к Намикадзе. — А вы дорожите последним вздохом, Минато-кун?
Затянувшись, она вперилась в Йондайме своим пронзительным взглядом, развернувшись к нему всем телом. Намикадзе покачал головой. На душе вдруг стало спокойнее. Сын будет жить, это главное. Будет классно, если будет жить хорошо.
— Перед смертью не надышишься, как у нас говорится, Светлейшая, — сыронизировал он, поднимаясь на ноги. Он со страхом осознавал, что не хочет видеть окончания стычки между Наруто и Саске. В любом случае, она будет до жути печальной.
— Вам пора, смертный, — официальный тон Шинигами покоробил, но Намикадзе не подал виду, не показал своего разочарования и тревоги.
В небе за его спиной на полпути к цели замерло красное солнце, словно задумалось, садится ему, или вставать. Минато слабо, отводя взгляд от долины, измученно улыбнулся:
— Прощайте господа. Жаль, что в моем присутствии больше нет необходимости.
— Пусть небеса будут снисходительны к вам, Йондайме Хокаге,— прошептала старуха, опять затянувшись. Поднявшись на ноги, она вложила в ладони мужчины сломанную, истлевшую фигурку ферзя и, улыбнувшись, прокомментировав: — Ферзь… не самая слабая фигура в игре жизни.
Намикадзе ничего не ответил, лишь крепче сжал в ладони шахматную фигуру. Ферзь, отыгравший свое. Какая ирония.
Развернувшись к женщине и богу смерти спиной, вздохнул на полные легкие. Взгляд скользнул по бескрайнему небу, окрашенным золотыми лучами облакам. Казалось, они тяжелыми комьями опускаются на землю, застилая ее белоснежным светящимся туманом. В следующий раз, когда Минато обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на старуху и Шинигами, на сына, в конце концов, за спиной оказалась лишь бескрайняя пустошь, укрывшаяся белой ватой облаков. Там, вдалеке, безликие обелиски держали на своих плечах оболочку этого мира. Там, утонув в свете, простиралась его собственная дорога.
Значит, таков он, путь человека, от рождения к смерти? Дорога, устеленная непроглядной пеленой, под которой не видно ни ухабов, ни ям…
Обернулся. Солнце все так же висело вдали, словно единственный путеводитель. Впереди кто-то лежал на земле, скрутившись калачиком. Намикадзе подошел ближе. Это была женщина. Нет, иначе, это был давний друг. Склонившись, Йондайме протянул руку и легонько коснулся ее плеча. Женщина вздрогнула, открыв свои светло-карие глаза.
— Доброго вам времени суток, госпожа Сенжу, — улыбнулся он.
— Минато? — удивленно прошептала она, осторожно прикасаясь пальцами к его лицу, будто не верила. Отняв ее руку, мужчина крепко сжал ее ладонь в своей, помогая подняться.
— Давно не виделись.
— А... да, — растерянно кивнула она, оглядываясь и смешно, словно ребенок, морща брови: — А вы… идете на закат? — поинтересовалась она, указывая в сторону яркого, словно пламя солнца.
Йондайме задумался:
— Предпочитаю считать, что это рассвет, — наконец, тихим голосом ответил он, уверенно ведя ее под руку.
— А как же Наруто? — Остановилась она, оглядываясь туда, где под тысячами солнечных лучей и облаков, скрывалась разрушенная, покинутая всеми Коноха. — Оставите его без присмотра?
Намикадзе слабо пожал плечами.
— Что поделать, я был не лучшим отцом, поздно что-либо исправлять, — растерянно прошептал он и, натянуто улыбнувшись, провел пальцами по своим светлым волосам, — Тем более, что я в него верю.
— Это да, — согласилась Цунаде, подозрительно косясь на мужчину, пытаясь понять его настроение. — Так куда идем? На закат или на рассвет?
— К солнцу, — как-то совсем тихо прошептал Йондайме… понимая, что сюда он больше не вернется…
…
»
— Держи его! — хрипит Харуно, стирая со лба грязь. Оставляя на ее месте кровавую полоску. Полыхая неровным зеленым светом, ладони прикасаются к груди заметавшегося от боли Неджи. Тен-Тен навалилась на юношу, стараясь хоть как-то его обездвижить.
— Для твоего же блага, лежи смирно!
— Широколобая… у меня не осталось чакры… — тихо шепчет обессиленная Ино, отдернув ладони от почти затянувшейся грудной клетки Хьюга.
— И это говорит мне Ино-свинино?! — едва сдерживая злость и усталость процедила она. Сакура старалась не смотреть на ее изуродованное ожогам лицо, и все же, когда Ино не ответила, взглянула на нее. Вот только обретший некую обреченность взгляд блондинки явно не говорил об обиде, он устремился куда-то позади Сакуры. Не понимая, что происходит, девушка обернулась и неосознанно поднялась на ноги, смотря высоко над головой. Сердце тяжело билось в груди. Стало трудно дышать, так сдавило горло от паники. Там, среди черных тяжелых облаков… Будто кадры замедленной пленки. Оживший страх, сцена из кошмара…
Саске, если того крылатого монстра можно было назвать его именем, с жуткой стрекочущей и метающей черные молнии сферой в руках, несся на встречу Наруто с освобожденными пятью хвостами, со сверкающим рассенган-сюрикеном в неестественно изогнутой руке.
«Нет… НЕТ!!!» — пронеслась внутри одна единственная мысль.
— Не-е-е-т…. — срываясь с места, закричала она, пытаясь выпрыгнуть на поверхность.
— Назад дура! — тащил ее обратно в окоп Шикамару, ловя тенью.
Как и десятки раз до этого. Светящиеся зеленоватым светом стены, исполинские створки надежной клетки. Печать. Кьюби смотрел на него внимательно. Будь он человеком, он смог бы взглянуть искоса, исподлобья или же сверху вниз с насмешкой. Но он не был человеком и не знал эмоций. Зверь, умеющий жить, следуя правилам выживания и только.
Не было разницы: быть ли здесь, в подсознании, и смотреть на большой мир сквозь глаза демонического лиса, или же быть там, изнутри, и позволять лису смотреть на реальность своими собственными глазами. Никого из погибших не вернуть.
Наруто смотрел на собственные руки и ему казалось, что они по локти в крови. В крови близких друзей… родных людей.
Их не вернуть. И был прав Пейн, желая сломать Наруто. Он ведь знал, как лучше всего ломать людей… Где же он сейчас, когда ему хочется мстить за те небрежно кинутые слова?
Как же он говорил? Вернусь, когда ты найдешь человека готового отдать за тебя жизнь? Нет, он говорил иначе. Наруто сжал ладони в кулаки, с болью вспоминая пронзительный взгляд Хинаты. Улыбку, откровенные прикосновения. Она не хотела умирать. Она так часто об этом говорила, что казалось: такого никогда не случится.
И все же умерла. А он, дурак, не придал значения ее гордости.
Лис моргнул, и Наруто увидел в его глазах собственное отражение. Взгляд побитой собаки. Конченый человек.
— Намек, что ты такого хозяина не признаешь? — поднял на него взгляд Наруто, не узнавая собственного голоса. Кьюби фыркнул. Его рокочущий голос подобно грому раскатился по медленно заполняющемуся водой помещению:
— Эта клеть свободнее предыдущей, — туманно ответил он, — и я все так же хочу жить, человек. Ты должен решить сам, как действовать.
Будь Кьюби человеком, он бы засмеялся. Собственное отражение исчезло, вместо него в глазах демона Наруто увидел черное небо, проносящуюся далеко внизу дымящуюся землю. Увидел Саске с чидори в руках. Ощутил в своей руке режущую боль от рассенган-сюрикена.
Рассенган тяжелым грузом тянул вперед, заставляя терять равновесие. А навстречу Саске с посеревшим лицом, черным пятном разросшейся демонической метки. Желание только одно: победить... поразить. Его ли это желание? Его ли это чувство? Демонический покров лиса слетал один за другим. Чакра, как и тогда, три года назад, хлестала вокруг, сливалась воедино. Их взгляды встретились за миг до удара. Тут же по барабанным перепонкам ударила взрывная волна от соприкосновения техник. Казалось, кишки сейчас вывернет наружу от поглотившей их боли. А тем временем ослепляющий белый свет медленно поглощал своей мягкой тканью все вокруг под заливистый смех Шинигами.
Ветер кружится по замкнутому кругу, уносит своим дыханием листья. Мечет их, подкидывает, прижимает к земле и возносит ввысь. Словно подражает судьбе, словно листья — люди.
Эй ты, человек, захотевший стать ветром, неужели ты действительно веришь, что сможешь переубеждать, открывать глаза на старые понятия и истины, менять судьбы?
Неужели ты веришь, что я безвольный лист, который только и может, что лететь под порывами ветра, плыть по течению?
Ты ошибаешься. Я сам решаю каждый свой шаг. Я сам каждый раз соглашаюсь бездействовать.
Мои решения, мои действия — мне же пожинать плоды. Всему в этом мире есть своя причина и следствие. Каждый из нас пишет свою линию, пересекает, ведет параллельно или сталкивается с чужими. Ты должен понимать это. Я не ты, а ты не я. Но мы на самом деле похожи друг на друга: в этом и есть истина. Люди, в общем, похожи. Они одинаково эгоистичны, одинаково целенаправленны, одинаково все делают для удовлетворения своей прихоти. Разница между людьми лишь в уровне их страха. Мой страх не позволит мне недооценивать тебя. А твой не позволит ненавидеть меня. Вот, в чем разница.
«
…
— Кажись, время вновь остановилось, — тихо произнес Учиха, растерянно смотря в глаза своему другу. Тот привычно пожал плечами и слегка наклонил голову набок.
— Как и тогда… Помнишь? — выдохнул Наруто, и так зная ответ. Саске устало усмехнулся, припоминая:
— Долина Завершений... Как такое можно забыть? — Прошептал он. — Вот только тогда наши техники были намного слабее, — покачал он головой, поднимая на бывшего сокомандника тяжелый взгляд. — Странно… но у меня такое чувство, будто…
— …будто от жизни поблажек уже не будет… — тихо закончил вместо него Наруто и пристально взглянул Учихе в глаза. Время тянулось бесконечно долго, словно растягивая происходящее в пространстве. Узумаки отвернулся.
— Жаль… — тихо выдохнул он. И это действительно было сожаление. Он о многом жалел, и Саске отчетливо понимал это.
— Да… жаль… — согласился он, не чувствуя в друге прежнего задора.
— Даже грустно…
— Даже очень… Черт, как же нелепо…
Они рассмеялись одновременно то ли от усталости, то ли от глупости ситуации… А, может, и вовсе, сошли с ума от горя. Хватаясь за животы, задыхаясь, уткнувшись друг в друга лбами.
— Сакура сейчас плакать будет, — просипел Наруто, смотря Учихе прямо в глаза, ощущая лбом его разгоряченную вспотевшую кожу.
— Она сильная. Справится… — возразил Саске, чувствуя, как уже знакомые липкие прикосновения пытаются разодрать тело на части. Наруто непривычно посерьезнел. Еще один бесконечный, молчаливый обмен взглядами, и они, выпрямившись и отойдя от друг друга, крепко пожали руки.
— До встречи, Саске. Ты все-таки сильный… — серьезным тоном, словно прочерчивая между ними обоими черту, отчеканил Наруто.
Брови брюнета слегка изогнулись и он улыбнулся:
— Наруто, ты дурак. Мы оба сильны…
— Неужели ты признал это?! — хмыкнул джинчуурики, понимая, как все тише звучат их голоса в нарастающем, леденящем душу, гуле…
— Слишком поздно признал… б р а т…
…
»
— НЕТ!!! Нет…
Вырвавшись из техники Шикамару, она бежала, спотыкаясь и падая. И снова поднималась, чтобы бежать. Но поздно. Техники уже соприкоснулись. Огромный светящийся шар рос на том месте, где только что были два самых дорогих ей человека. Поглощая и сжигая все под собой. Испепеляя. Ветер и молнии… Горячие режущие лучи света разлетались во все стороны, словно взбешенный рассенган-сюрикен исполинских размеров.
Опять упала, жмурясь от яркого света и стараясь удержаться за корягу, торчавшую из земли, чтобы не улететь под этим бешенным ураганным ветром.
Когда ветер унялся, Сакура все еще, словно заклинание, шептала сквозь сжатые в припадке истерики зубы это простое слово «нет», растягивая каждую букву. Глаза заливали бессильные слезы. Воздух наполнился непонятным холодом, металлическим запахом смерти, который ранее, в пылу сражения, был незаметен. Свет, вспыхнувший от соприкосновений рассенгана и чидори, медленно рассеивался, все еще гуляя по металлическим обломкам всевозможного оружия электрическими разрядами.
Тишина наваливалась на ее сознание непозволительно звонким, оглушительным беззвучием.
Все было кончено.
Эпилог
Жизнь никогда не церемонится. Ее уроки не бывают легче предыдущих. Споткнувшись раз, будь уверен, что в следующий раз ты уже будешь падать с обрыва. И ничто уже не сможет остановить тебя… ничто не сможет помочь, кроме тебя самого. И только от твоей внутренней силы будет зависеть исход того падения к ногам самой жизни.
Иногда мне казалось, что мое падение будет вечным, но каждый раз оборачиваясь назад, я понимал, что на самом деле за спиной у меня тысячи обрывов и столько же возведенных мостов. Странно… но победы никогда не приносили мне радости. Возможно, потому, что они просто были не нужны мне… хотя и являлись единственным способом доказать самому себе свое существование…
— Опять задумался? — Тихо спросил мужчина, прикрывая за собой дверь. Это был Шикамару Нара. Время почти не изменило его. Все тот же смешной хвост на затылке, правда, уже с сединой… Тот же проницательный взгляд.
Человек, сидящий за столом, усмехнулся и привычным движением подсунул подчиненному стопку папок с отчетами АНБУ.
Тот так же привычно закатил глаза:
— Ты издеваешься? У меня и так мало времени с этими постоянными дипломатическими поездками… — но в голосе Нара не было упрека. Взяв папки со стола, он обернулся и пошел к дверям. Потом вдруг остановился. — Кстати, а что тогда произошло?
Мужчина, сидящий за столом, оторвался от своих раздумий и непонимающе уставился на него:
— Ты о чем?
— Да про тот прикол с Учихой… — смутился Нара, обдумывая, как объяснить. — Понимаешь, меня ученики недавно спросили, а я, сколько об этом не задумывался, никак не могу словить одну деталь. А без нее ответ не получается.
Глава деревни устало потер пальцами голову:
— Не забивай глупыми вопросами голову. Лучше Зецу ищи.
Шикамару тяжело вздохнул: этот Акацки уже лет пятнадцать водил их за нос.
— В чем же глупость? — Понизив голос, настойчиво спросил он и даже слегка занервничал, когда Хокаге взглянул на него с явным удивлением:
— В любой твоей технике, Шикамару, есть твоя чакра. А если она твоя… — и вскинув брови, замолчал, словно предлагал закончить мысль.
— …то ты можешь ей повелевать независимо от… — закрыв рот, Нара выпрямился, обдумывая сказанное. — Черт, это же просто, как я…
— Просто ты привык к сложным вопросам, а не к простым, — тихо усмехнулся мужчина, снова опустив взгляд в свиток. Обдумывая ответ, Шикамару уже начал открывать дверь, когда за спиной снова послышался голос…
— Ты знаешь, мы так сильно не… Хотя нет, не важно. Иди.
Пожав плечами, Нара вышел из кабинета. Проводив его взглядом, хокаге поднялся с кресла и тяжелой поступью подошел к окну. Наблюдая за прохожими, слегка нахмурился: «А ведь время идет… Нужно будет найти этого вечно шляющегося извращенца, помешанного на возрождении своего клана и приставить к нему команду учеников… Главное — не девочек, а то скандала не миновать. Хоть появляться в деревне будет. И Сакуру нужно будет вытащить из лаборатории. А то достала уже своими исследованиями оживляющих техник Орочимару. Верит, что всех Их можно вернуть… Хотелось бы, действительно до жути хотелось бы, чтобы у нее получилось», — думал он, а тем временем в его правой ладони вихрем завертелся воздух. Кому как не ему знать, что из желудка Шинигами так просто не возвращаются?
— Ветер… свободное зрение, — тихо прошептал мужчина, и оживший ветерок, соскочив с его пальцев, змейкой улизнул в окно. Вот таким нехитрым способом шестой хокаге решил разузнать, чем заняты его подчиненные…
«Знали бы об этом сами подчиненные…» — думал Наруто Узумаки и, хитро улыбаясь, глубоко вздохнул…
Бета: Flissi и Kazu-kun
Название: Короли
Фендом: Наруто
Статус: закончен!
Состояние: 50 глав
Рейтинг: R
Персонажи: Будут все персонажи... по крайней мере постараюсь.
Жанр:приключения, фентези, фантастика, драма... хз.(кроме юри и яоя).
Размещение: только с шапкой и пишите в личку куда именно
От автора: Это свершилось. Я надеюсь, я очень и очень сильно надеюсь что эта глава станет действительно прекрасным заключением тем всем описанным мной перипетиям. Желаю удачного чтения. Огромнейшее спасибо Флисси за моральную поддержку. Мой ей поклон.
Огромное спасибо Казу, за то что слушал по скайпу все мои бредни. Я очень цени вашу помощь ребята!
Дисклемер: Кишимото Масаши[cut]
Глава 50
продолжение
читать дальше
Пыль медленно оседала, открывая не самую приятную и веселую картину. Там, над головой, где раньше были крепкие горные породы, теперь зияла дыра в диметре добрую сотню метров, по краям которой почти что плечом к плечу стояли люди в плащах, расшитых алыми облаками.
«Акацки...» — мысленно содрогнулся Шикамару, уже посчитывая их количество и прикидывая возможные действия. Юноша понимал, что теперь и до того сложная ситуация усложнялась еще больше. Ведь против Мадары и такого количества его людей будет трудно что-либо противопоставить. Да и нечего противопоставлять, кроме джинчуурики, которого эти люди смогут повязать по рукам и ногам.
Старый Учиха больше не стоял рядом, за импровизированным препятствием, роль которого сыграл сосуд. Напротив, этот человек разместился там, вверху, между своих людей, и скалил улыбку, словно опьяненный безнаказанностью ублюдок.
Кто-то из девушек жалобно простонал. Ребята подбоченились, насупились, явно готовые выложиться по полной. Сейчас главное бы выжить самим, а с артефактом разберутся после… если выживут. А если нет, какая кому тогда разница? Конохи уже нет…
«Если они здесь, то Конохи нет» , — Наруто понял ситуацию именно таким образом. Что произошло с убежищем в скалах за ликами хокаге? Смогли ли люди эвакуироваться, и сколько из них дошло до места назначения, неизвестно. Но той прежней Конохи нет. Не существует больше старых запыленных улочек, стариков, греющих свои кости на солнышке, соседских сплетниц, делящихся свежими и не совсем новостями, детей гоняющихся за друг другом и находящих свои маленькие тайны и клады в заброшенных домах, а то и в придорожных стоковых трубах. Нет Конохи!
От понимания этого на сердце становилось тоскливо. Узумаки почувствовал себя оторванным от того мира, которому принадлежал, которого так долго и упорно добивался. И все из-за того, что он джинчуурики? Разве приложенные Мадарой усилия того стоили?
Наруто знал: стоило выставить условие, и он бы пошел бы им прямиком в руки, если бы это только спасло людей и селение.
Но условие выставлено не было. А значит, Акацки хотели еще кое-что, кроме джинчуурики — артефакты. И если посылать к этим головорезам Наруто было приемлемо: джинчуурики ведь мог постоять за себя, а если бы и погиб, то забрал бы с собой абсолютно всех, — то артефакты защитить было некому. Их можно было только перепрятать… не успели.
Теперь, когда Акацки застали их врасплох, они уже ничего не поделают.
«Выпустить Кьюби наружу?» — Узумаки Наруто сразу отмел эту мысль. Он не знал, как. Понимал, что после той странной техники Мадары что-то внутри перевернулось. Чакра демона ведет себя абсолютно по-другому. И нет человека, который смог бы сейчас проверить состояние его тела и сказать хоть что-то по этому поводу.
Нет бабушки Цунаде…
В груди Наруто неприятно защемило то ли от волнения, то ли от безвыходной ситуации… А небо тем временем молчаливо возвышалось над головой. Голубое, чистое и неумолимое. Опять из-за него могут пострадать его друзья. Опять может кто-то погибнуть. Если такое действительно произойдет, Узумаки не сможет себе этого простить. Вырвется ли лис на свободу?
Не было ответа на вопрос, как действовать дальше, поскольку «выжить» было не самым лучшим входом из ситуации: все выжить не смогут. И уже надо решать, кто из них принесет себя в жертву ради жизни остальных друзей и ради этих непонятных артефактов.
— В такой день и не грех помереть, — словно насмехаясь, громко и четко вымолвил Зецу, стоя подле предводителя Акацки, смотря вниз прямиком на Наруто, отвлекая последнего от не самых радостных мыслей. — Эй, белобрысый джинчуурики, пригодился ли тебе клинок?
— Пригодился, — процедил юноша, едва сдерживая энергию лиса. Он боялся того, как вела себя чакра Кьюби. Он боялся того непривычного напора, который он чувствовал изнутри.
— Истинно, Зецу, привести сюда джинчуурики — твоя самая дерзкая идея, — тихо вымолвил Мадара. — Поглотить здесь силу лиса не предоставит особого труда. Особенно, когда она теперь полностью связана с телом этого юноши.
Наруто нахмурился, услышав эти его слова, насторожился. Ранее он считал, что Кьюби внутри него, оказалось иначе... Неужели биджу теперь действительно полностью запечатан в нем? Как же теперь с ним существовать? Как с ним работать?
— Мадара-сан… не приписывайте мне чужих заслуг, — так же тихо вымолвил второй член Акацки. Его голос был размерен, даже немножко отдавал гнусавостью, словно его обладателю неожиданно заложило нос. — Джинчуурики сам сюда приперся, и, если не ошибаюсь, где-то поблизости должен еще бродить Данзо…
— Аа… этот… — поморщился Мадара.
Фразы он не окончил, осекся. Внимание привлек зарождающийся в руках джинчуурики рассенган-сюрикен.
Поднялся ветер. Техника натужно гудела, словно была соткана не из чакровых нитей, а из звуков. Старый Учиха, ранее не видевший ее, заинтересованно наблюдал, не особо волнуясь за последствия. Неожиданно джинчуурики замахнулся, и в следующий миг техника полетела в Мадару. Чего и следовало ожидать.
Произошедшее после можно было рассмотреть лишь с помощью шарингана. Потому что даже очень быстрая реакция опытных бойцов не была способна охватить размах действий.
Техника Узумаки, пройдя сквозь старого Учиху и не навредив ему, заставила остальных нападавших покинуть свои позиции. Никто из Акацки не был настолько глуп, чтобы встать на ее пути. Техника полетела вдаль, врезалась в стену густого леса, снося деревья, словно щепки, оставляя за собой только мертвые покореженные стволы. Неслась дальше, впилась в отвесную скалу, пробуравив ее, словно рыхлую землю, оставляя в ней глубокую воронку с неестественно ровными и гладкими стенами.
Отвлеченные размахом действий рассенган-сюрикена, не все Акацки сразу среагировали на десятки клонов, взмывших вверх из разваленной гробницы. Те метались, словно ветер, исчезали за миг до удара и появлялись за спинами врага, над головами и под ногами, отвлекая на себя драгоценное внимание, превращая тактичный бой в его суетливое подобие.
Да, клоны Наруто Узумаки действительно были ветром. Ветром живым, режущим, жалящим и меняющим свою форму до не узнаваемости; отвлекающим от самого настоящего врага: коноховцев, вступивших в бой под прикрытием этих клонов.
Акемичи, враз выросший до неимоверных размеров, вынес на своих плечах остальных ребят. Подпрыгнул, обрушиваясь на противника «каменным ядром», ощетинившимся кунаями, успешно разделяя и отметая их подальше от гробницы.
Громыхали техники огня, посылаемые Учихой и встречающие каменные препятствия врага. Звенело оружие Тен-Тен, сметая на своем пути вражеских клонов. Дрожала земля под ударами Сакуры, покрываясь трещинами и не давая людям Акацки сосредоточится на техниках. Хьюга, исполняя джуукен, словно прожорливые смерчи, врезались в разрастающуюся толпу клонов Зецу. Рок Ли уже во всю орудовал собственными утяжелителями, будто те были нунчаками, разбивая в пыль растущие вокруг него препятствия. О, если бы сейчас его видел Гаара Пустынный, он бы вряд ли пожелал опять быть его противником.
— Учиха, влево! — Кричал уже Шино и, опрокинув Саске, высоко подпрыгнул, отбиваясь от кого-то в порванном черно-красном плаще. Рой жуков метался вокруг него, срабатывая щитом от вражеских техник.
Происходящая вокруг бойня поглощала с головой и, затрагивая сами инстинкты шиноби, не давала времени вникнуть в происходящее в полной мере и оценить шансы.
Даже без участия Мадары натиск Акацки был неожиданно сильным, до того мощным, что казалось, словно сметет их немногочисленную группу, сравняет с землей. Наверное, не будь с ними джинчуурики, Акацки давно взяли бы верх…
Отброшенный на несколько метров назад, Шино замер в неестественной позе. Наруто, что-то крикнув Сакуре, метнулся к одному из Акацки на перехват. Его же клон ринулся в другую сторону. И вот их уже не двое, а четверо, восьмеро… и еще больше... Заполняя все пространство, сводя с ума. Дым от рассеивающихся, пораженных техниками клонов, уже в который раз заволакивал собой все вокруг, давая время и собраться и поменять позицию.
«Прикрой, я туда» — мысленно выдохнула Сакура, обращаясь к Саске, и, не давая времени на раздумье, кинулась к Шино.
Учиха глубоко вдохнул воздух. Где-то внутри него уже зарождалось пламя. Первобытное, настоящее. Выплюнув его, запоздало отметил, как пригнулась Сакура, как огненный шар, пролетев над ее головой, смел кого-то из Акацки, кинувшегося на перехват.
Кажется… эту комбинацию они отрабатывали под патронатом Какаши еще во время самых первых миссий.
Обзору Учихи мешал белесый туман рассеивающихся теневых клонов Узумаки. Лишь чужие мысли, разносящиеся целым хором голосов, давали некое представление о происходящем:
«Акемичи, в обход, тридцать градусов», — монотонный голос Неджи.
«На тень бери!» — уже кричит Ино, скорее всего, обращаясь к Шикамару.
«Пять минут», — шепчет Рок Ли, — «На восстановление.»
«Шино, дыши, дыши, мать твою!!!» — это уже Сакура, — «Ино, быстрее сюда!!!»
«Неджи, режим сто двадцать», — сдержанно, оповещает Хината, явно активизируя одну из своих техник.
«Обходи слева», — уже голос Неджи, без толики удивления или напряжения.
«Он под землей!» — кричит Шикамару, голос его дрожит, словно от помех.
«Стой на месте!!!» — вторит Тен-Тен.
«Чеджи!!! Нет!!!» — дикий вскрик Ино, тут же сопровождаемый мощным взрывом и реальным, что ни на есть настоящим воем. Саске не видел, да и не мог видеть, как вдали, за его спиной, высоко в небе, порхнув на чакровых крыльях, сцепился в смертельной хватке Чеджи с одним из Акацки. Да и, не видя Акемичи в действии, он попросту не догадался бы об этом. Он не знал, что Чеджи вообще способен на такое. Что техника по истечению четко отведенного времени просто убьет человека, воспользовавшегося ею.
«Ли, за тобой!» — теперь уже голос Хинаты дрожит, — «Почему я вижу двух Шикамару?!»
«У этого Зецу интересные клоны» — Наруто заявил это, словно улыбаясь. На самом деле, на его лице не было и тени веселья, — «Я разберусь».
В долю секунды Учиха увидел Узумаки рядом с собой. Наруто удостоил его лишь коротким, затуманенным взглядом. Но и этого хватило, чтобы заметить покрасневшие, словно усердно натертые костяшками пальцев, веки. Глаза с красной сеткой сосудов от чрезмерного кровяного давления, пожелтевшая радужка некогда голубых глаз. Неужели тот пресловутый режим санина, жабьего отшельника? Не важно.
Тот короткий, брошенный Наруто взгляд заставлял действовать еще изощреннее. Акацки еще не были побеждены. Никого из тех тридцати человек нельзя недооценивать. И всех их нужно убить.
Катон, райкири, клоны, проникающие во врага и замедляющие его действия. Саске был настолько поглощен битвой, настолько сосредоточен на добром десятке людей, окружившим его, что не сразу сообразил, что попался в гендзюцу Мадары. Не понял, что его враги есть мир, сотворенный старым Учихой.
Казалось, и прохладой веяло, как и доселе прежде. И небо было натурально угрюмым… Вот только Мадара оказался неожиданно близко и убрал все звуки простым щелчком пальца.
Он смотрел Саске прямо в глаза. Пытливо, с интересом, даже с некой усталостью.
— Помнишь ли ты, Саске, о своем долге перед семьей, родней… кланом?
Рука, в которой юноша держал меч Кусанаги, дрогнула. Крепче сжала рукоять. Голос старика был вкрадчив… даже с ноткой разочарования.
— Помнишь ли ты, как умирали твои отец и мать? — спрашивал мужчина.
«Помнишь ли ты, как умирал твой брат?» — звенело уже все вокруг.
— Кровь целой эпохи течет в твоих жилах, — с расстановкой продолжал Учиха Мадара, — ответственность за сохранение этой крови, памяти этой эпохи лежит не на мне, а на тебе, мой юный друг, — сделав короткую запинку, облизнув сухие губы, мужчина опустил голову и устало спросил, — ты виноват в смерти Конан?
Взгляд его метнулся к юноше. Острый, грозный, невыносимый.
В том, что Саске убил Конан, Мадара не сомневался. Он по ее ранам видел, что сделал это именно его далекий потомок. Но, как наказать мальчишку, он не знал. Хотя нет, знал, но не осмеливался озвучивать до поры до времени.
Озвучить ли сейчас? Или после того, как этот мальчишка ответит на заданный вопрос?
— Ты сам ее убил, — наконец, ответил Саске, ни грамма не сомневаясь в собственных словах. — Сам вогнал ее в такие рамки, в которых она рано или поздно бы умерла, — взгляд юноши стал жестче. — Виноват ли я? А я и не отрицаю этого. Но ты сам определил того, кто убьет ее. Будь на моем месте Зецу, он бы сожрал ее. Будь на моем месте Какудзу, он бы распотрошил ее. Будь на моем месте Пейн, он бы насиловал ее до потери пульса, и ты ничего бы не смог сделать. Ты сам определил для нее такую участь.
Подняв правую руку, в которой сжимал рукоять Кусанаги, Саске сипло продолжил:
— Это не оправдание. Моей рукой руководил Шинигами лично, так что разбирайся с ним. — И с иронией прошептал. — Тебе же не впервой говорить с этой мумией… пра-пра-пра-дедушка?
Последнее Саске вымолвил с легкой насмешкой, гордо вскинув голову, мысленно крепясь и стараясь не выдавать страха. Ведь «Сила» — это единственное, что должен видеть Мадара в своем враге. Сила и превосходство — то, чего ему самому, скорее всего, уже не достичь…
Саске чувствовал, что этот день будет последним, и сегодня прожорливый Шинигами, наконец, сможет забить свой желудок до самых краев.
— Хочешь лицезреть месть Конохе за нашу семью? — продолжал младший Учиха, играя ва-банк, не зная вообще, какая реакция последует. — Возложил этот свой долг на меня… Ты… Тот, кто и заварил всю эту кашу… Думаешь, я не знаю, кто выпустил Кьюби в селение? Думал, я не узнаю, с какой целью…
Голос прорезала грусть, такая злобная и не щадящая. Идущая из самого сердца вперемешку с возрождающейся ненавистью. Все глупые сомнения, которые Саске не считал своими и приписывал Наруто, отошли на задний план, стали несущественными. Шаринган в его глазах видоизменялся, напоминая своими очертаниями цветок:
— Цукиеми…
— Цукиеми? — насмешливо повторил Мадара за ним, стоявший до сего момента молча, лишь слушая и наблюдая за нерадивым отпрыском: — Пусть. Будет тебе… цукиеми, — без намека на игру отчеканил он, в один миг пленив сознание Саске.
Пространство задрожало. Встрепенулось, словно живое существо, скрывая своей сущностью их противостояние, тяжелое состязание разумов.
Эта битва не была похожа на те иные, проведенные ранее. Боль, которую чувствовал Саске, принадлежала не ему. Разочарование, страх, злость, стремления — все это было не его, это было надуманным, ненастоящим и ничтожным. Настолько непривлекательным и абсурдным, словно было фальшивым, навязанным. Саске неожиданно понял, что он всего лишь безвольное, глупое, никому не нужное существо, отвергнутое этим миром. Не принятое ни мертвыми, ни живыми… оставшееся наедине с самим собой.
— Знаешь ли, — вкрадчивый шепот у самого уха, — нам с женой духи не даровали детей… Племянник был надеждой на будущее, — фраза прервалась тяжелым вздохом, словно прошедшим сквозь далекие десятилетия. — Я обещал малышу, что принесу ему голову человека, посмевшего убить его отца.
Теперь интонации стали задумчивее, как будто собеседник вспоминал; хотел передать те события с предельной точностью:
— Находившийся тогда во главе селения Хоширама из клана Сенжу долго и настырно искал преступника. Его не волновало, кого убил тот человек. Главное было вернуть артефакт, который мой слепой брат до тех событий всегда держал при себе… Он ведь видел с помощью оного... он многое видел... И он не заслуживал той бесславной смерти, которую ему даровали.
Голос дрожал, в такт ему колыхалось пространство, наполняя неведомыми до сих пор мыслями и страхами.
Флешбек
— Наверное, так чувствует себя человек, стоя перед собственным «Я», когда вдруг нос к носу сталкивается с самыми потаенными страхами, переживаниями, тайнами… — голос говорившего был изможденным. Сквозь хрипотцу чувствовались и усталость, и тот самый «надрыв», после которого человек может не только сломаться, но и умереть.
Мадара слушал молча, не перебивая, бессильно склонив голову и впившись скрюченными, напряженными пальцами в собственные колени. Ему хотелось уйти и не слушать выдаваемый его братом бред, словесный понос: те вещи и понятия, которых бы он, Мадара, никому не рассказал и не смог бы пожелать, которые нормальный здоровый человек вообще не должен кому-либо говорить.
— Ужас, зарождающийся внутри, то ощущение безвыходной ситуации и полного отсутствия помощи. Когда и солнце, как проклятое, и дождь совсем не в радость. Когда старые понятия и чувства, находясь в полном твоем подчинении, не стоят и выеденного гроша… Слепота мысли, слепота самой сущности…Черная, пустотелая слепота души, дорогой мой брат...
Что это за незнакомые вкрадчивые интонации? Исподлобья взглянув на лежащего, укутанного в одеяла человека, Мадара вздрогнул. Изуна направил на него свои стеклянные, искусственные глаза, которые ничего не видели и не могли увидеть. И все-таки Мадара был уверен, что Изуна в этот миг именно Видел. Искусственные зрачки были направлены на него: мужчина узнавал в них свое живое отражение, и чувствовал, как внутренне содрогается от неизвестного чувства.
Изуна молча улыбнулся, приподнял правую руку, желая прикоснутся к брату, и безошибочно нашел его плечо.
— Я видел многое, не имея возможность видеть, как обычно. И я… не хочу видеть больше, — Изуна запнулся, почувствовав, как Мадара повел плечом сбрасывая его ладонь.
Убрав руку, он опять слабо улыбнулся и замолчал, забыв, о чем говорил. Он прекрасно понимал настроение старшего брата.
— Мне не нужны твои демагогии и философские экскурсы, — наконец, слегка охрипшим голосом с расстановкой произнес Мадара, не отводя взгляда от Изуны.
Эта ничего не значащая потерянная улыбка и слепые фальшивые глаза… взамен тех, которыми видит он сам. А ведь они могли полностью поменяться местами. Вот только Мадара не смог бы видеть с помощью артефакта, а Изуна видел. Это и решило их спорный вопрос. Сухой, бесчувственный расчет, не более. Но теперь Изуна лишился артефакта и медленно умирал без него.
Сжав зубы от бессилия, опять обратился к младшему брату.
— Я всего лишь хочу знать, кто это сделал.
— Если я скажу, ты кинешься туда со всей прытью и упустишь более важные вещи, — устало прошептал Изуна, в который раз объясняя, — и тогда Шинигами не ограничится только моей жизнью.
Опять этот ответ и опять хочется рвать волосы. Простой, словно речь идет о консервации овощей или экипировке. Бесит, как же бесит. Глубоко вздохнув, стараясь успокоить и так расшатанные за последние сутки нервы, Мадара в который раз попытался вразумить брата.
— Ты пытаешься меня уверить в том, что все предначертано? Пусть… я поверю в этот бред… — устало согласился он, и снова попытался говорить настойчиво, понимая, что не сможет переубедить, — Но пойми же… Если ты скажешь, кто это сделал, то я найду этот чертов артефакт, и ты не умрешь! Ты лично сможешь предотвратить гибель многих остальных. Ты это понимаешь? Пожалуйста…
Он смотрел во все глаза на Изуну и осознавал, что все зря. Его брат не уступит, даже если на кону его собственная жизнь. Веки парня были широко раскрыты, искусно сделанные глаза выглядели, как живые. Тяжело ли было носить такие глаза? Чувствовались ли эти побрякушки в голове, словно пробки?
Дурные, глупые мысли опять оборвал его младший брат, легонько коснувшись холодными пальцами руки.
— Есть вещи, которых менять не следует, брат, — примиряющим тоном вымолвил он. — Порой надо пустить все на самотек, позволить себе остановиться и не мстить. Ты не древняя сила и не хозяйка судеб. И то, чему суждено сбыться, сбудется; рано или поздно. Если не с тобой и со мной, то с нашими детьми или внуками. Если выживу я, погибнешь не только ты. Погибнут многие, — он на миг умолк, закрывая глаза и откидываясь на подушки. — Я есть проклятие этого клана, и моя жизнь — беда более серьезная, нежели моя смерть. Ты должен с этим смириться. Глаз не ошибался никогда. Я видел через него очень многое, я видел такое говно, что тебе и не снилось; и все оно сбывалось до малейших деталей. Я просчитывал такие ходы нашего бытия, о которых ты даже не подозревал; и эти ходы становились реальностью. Я проклят этим артефактом, и ты … — уже тише шептал он. Ослабленный, истощенный, не способный видеть и ходить… Медленно угасающий человек.
— И что ты предлагаешь делать? — Как Мадара ни старался, он не мог скрыть своей тревоги и разочарования. Не искать артефакта, к которому привязана жизнь брата? Не пытаться найти этого Глаза, как его называл Изуна? Абсурд, глупость!
— Просто забудь обо мне. — Без тени эмоций ответил Изуна. — Забудь, что у тебя был такой брат. Забудь, что у нас была одна мать. Не приходи на мою могилу и не приводи туда моего сына. Стань в глазах клана братоубийцей, обрати на себя гнев Учиха и получишь истинную силу в лице сплоченной крови.
— Братоубийца? Изуна… ты в себе?— голос Мадары дрогнул. Воля его дала трещину. Мужчина, не поверив собственным ушам, выпрямился, но с края кровати не встал. Он не понимал, почему Изуна говорит такое.
— Если ты этого не сделаешь, — жестоко продолжал его брат, — если ты хоть раз отдашься чувствам, не пройдет и века, как из нас останется только один. И это будет человек без памяти и без клана... Клянись, Мадара, что послушаешь меня. Духом огня клянись.
— Я не буду этого делать… — в сердцах прошептал мужчина, не узнавая собственного голоса.
— Ты должен понять важность того, что я тебе сказал, — сглотнув, вторил Изуна. По привычке закрывая стеклянные глаза, — клянись.
* * *
Спустя две недели, возвращаясь домой из резиденции каге, Мадара вспоминал тот долгий и скверный разговор с Изуной. Да, он поклялся. А после пошел к Хошираме, надеясь на помощь. Поиск пропавшего артефакта, не важно, клановая это реликвия или нет, должен лечь на плечи всей Конохи. Та маленькая безделушка, прозрачный шарик из неизвестного минерала, так называемый Глаз, была более чем оружием. Отпускать такую вещь гулять по свету было опасно. Хоширама понимал важность этого и обещал содействовать.
Поисковые группы уходили одна за другой и после долгого отсутствия так же возвращались: одна за другой. Возвращались ни с чем. И каждый раз Мадара молился, что есть сил, надеясь, что найдут, принесут… отдадут и дадут брату возможность прожить еще не один год… Он бы и сам ринулся на поиски. Но клятва, которую вытребовал Изуна, ссылаясь на непонятые аргументы, сдерживала. Да, Учиха дал клятву, более того, обещал больше не проведывать Изуну.
Вот и сейчас, возвращаясь домой, Мадара молился. Ведомый страхом и безнадежностью. Ожидание страшило больше всего. А осознание безрезультатности предпринятых ходов и вовсе вгоняло в отчаяние.
Вспоминая только минувший очередной и не обнадеживающий разговор с Сенжу, мужчина и сам не заметил, как ноги вынесли к дому Изуны. Остановившись у двери, он не осмелился зайти, взглянуть матери в глаза, потому что не смел сказать, что украденный артефакт опять не был найден, а след напавшего на Изуну человека потерян. Все катилось в тартарары. Закрыв глаза, тяжело вздохнул. Воздух был холодным, тяжелым…
Так и не зашел, а утром брат уже не проснулся, не дождался своего Глаза. Связанный с артефактом самой своей сущностью, он просто не вынес разлуки с древней магической безделушкой.
Болезненная и страшная утрата. Только в полной мере осознав ее, Мадара понял, что значили те слова о «братоубийце». Понял, как только словил на себе косые взгляды соклановцев и родственников. Сначала взгляды, шепот за спиной… а после то самое клеймо. Братоубийца. Позже он и сам мысленно называл себя так, обвинял… Но все-таки первой их произнесла мать. После остальные, и это позорное, нечеловеческое слово приклеилось к нему как второе имя. Потому что он не помог, он, единственный, кто мог найти артефакт, не собирался его искать. Что мог сказать Мадара на это? Абсолютно ничего. Оправдываться клятвой? Оправдываться видениями Изуны о страшной участи их клана, если он, Мадара, начнет действовать?
Конец флешбека
— Как оказалось после… Глаз был у Хоширамы и он не собирался его возвращать, — Саске казалось, Мадара усмехнулся при этих словах. — Когда я узнал об этом, было уже поздно. Из желудка смерти не возвращаются…
Зачем он это говорил? Чтобы Саске сжалился и ослабил хватку, или чтобы понял, что его противник такой же обычный человек? Но младшего Учиху таким не одурачить. Обычный человек будет ранен, если в него попадут кунаем. Обычный человек умрет, если сквозь него пролетит рассенган-сюрикен Наруто Узумаки. Ложь. Хоширама Сенжу был легендой, исторической личностью, а он, Учиха Мадара — алчным, жаждущим власти моральным уродом.
— Моральным уродом? — словно услышав эти мысли, старый Учиха рассмеялся, — не суть… Я расскажу тебе, что есть на самом деле моральное уродство. Битва с Сенжу в Долине Завершения, вот пример морального уродства! А я ведь надеялся тогда, что вернусь вечерком домой, обниму жену и подержу на коленях племянника… И я уверен, Хоширама собирался сделать по приходу домой нечто подобное. И знаешь, был момент, когда я уверовал, что возьму верх в той битве. Но Хоширама… похоже, тоже верил в собственное превосходство. И не зря. Тем вечером домой к жене возвращался он, а не я.
Казалось, сам воздух смеется. Саске не стал уточнять, к чьей жене возвращался Хоширама Сенжу, а Мадара не задерживал на этом внимания. Угнетающее давление внутри все больше нарастало. Было трудно стоять и трудно думать. Трудно смотреть перед собой.
Давление, растянутое в пространстве и времени на многие часы, болезненное, сродни тысячам игл, вырывающимся изнутри, из-под кожи: раскаленным, обжигающим... заставляющим кипеть кровь и лопаться жилы.
Юноше казалось, что он вот-вот увидит, как на его ладонях растает и начнет пузыриться кипящая разжиженная кожа.
— Этот стервец обменял свою семейную реликвию на мою жизнь… Отдал свое ожерелье Шинигами, выторговав у того мою быструю и не совсем безболезненную кончину. Конечно же, я не мог с этим мириться. — Прошептал Мадара, неожиданно присев перед юношей. — Я ведь вырвал ожерелье прямо из костлявых пальцев бога смерти… Вот этими именно руками, — поднял он к лицу свои ладони, спрятанные под перчатками, — а они спалили мое тело, чтобы я не смог вернуться к жизни. Ты и не догадываешься, как весело на грани жизни и смерти, в двух мирах одновременно… проклятому и мертвыми и живыми…
— Стольких убил… Людей, которые никоим образом не связаны с твоими проблемами… — прошептал Саске в ответ, смотря на Мадару в упор и не отдавая отчета собственным словам. Словно и не он говорил, словно и не его мысли были, но непременно родившиеся в нем и его взволновавшие. — Не много ли ты хочешь ради мести? Не пора ли прервать этот круг творения зла в ответ на сотворенное зло? — И только сказав это, юноша понял, что опять отдался тем чужим мировоззрениям, насильно насаженным, принадлежавшим Узумаки, а не ему. Крепко ухватившись за подбородок юноши обтянутыми кожаной перчаткой пальцами, Мадара с силой приподнял его, взглянул Саске в глаза.
— Как же ты похож на Изуну… — с чувством и даже неким сожалением прошептал он. — Такой же ветреный, честный, добрый и совсем не понимающий жизни младший братик…
Саске хмуро смотрел перед собой. Не совсем соображая от пленивших его ощущений и не совсем отдавая отчет происходящему.
— Пошел ты… — наконец, сплюнул он.
— Жаль, Саске,— отпустив лицо парня, Мадара без особых усилий сорвал с его шеи нить с бусиной. — Уверен, будь ты знаком с моим братом в моем времени, ты бы разделил мои мысли. Хотя… у тебя ведь причин для мести больше, чем у меня? Интересно все же… кого имел ввиду мой брат, говоря о последнем из Учиха... тебя или меня?
Ответа не последовало. Глупый ребенок.
Снял с собственной шеи кулон, отобранный у джинчуурики. Собранные вместе две алых бусины побелели, замерцали.
Излучаемый ими свет пульсировал, повторяя ритм биения сердца старого Учихи. Оторвав взгляд от их мерцания, Мадара взглянул перед собой. Далекие отголоски битвы лишь изредка доносились сюда, в подсознание, во владения видений и иллюзий.
Перед глазами проплыла шелковая истлевшая ткань. Она появилась из ниоткуда, обрисовала легкий силуэт человека, словно была одета на него… Закружилась в танце, очертила костлявую фигуру шинигами. Был ли то мужчина, или была то женщина — определить уже не возможно. Половина ребер давно поломана или выбита, распущенные волосы, как и у любого старика: седые… Плоть сгнила, а местами и просто высохла. Алый свет в пустых глазницах, словно огонь самой преисподней. Это был не человек, это было порождение мрака.
— О-о-о… — протянул Шинигами, склоняя голову и с нескрываемым интересом глядя на Мадару, — Какой человек… и сам пришел ко мне в руки…
— Предлагаю сделку, — твердым, без тени сомнения голосом, заявил старый Учиха и вытянул перед собой руку, в которой держал ожерелье Хоширамы.
Смачно втянув в себя воздух, бог смерти подплыл ближе и внимательно посмотрел на вещичку, протянутую Мадарой.
— Дай угадаю… Твое желание такое же, как и семнадцать лет назад, такое же, как и век назад, во время битвы с Хоширамой?
Учиха промолчал. Шинигами и сам знал, о чем тот думает.
— Смертный, твое желание глупо, и я повторяю тебе это снова. Сосуд не оружие, сосуд — это одно из проявлений самой жизни. Ткацкий станок самой хозяйки судеб. Записывающее устройство, дневник, при котором я лишь исполнитель, перо с тушью. Понимаешь ли ты? Ты не можешь желать управлять им. Потому что не сможешь управлять, сколько бы биджу при тебе ни было. Ты всего лишь одна из нитей в полотне жизни. Не более и не менее. Хоть раз вспомни, о чем говорил твой брат, и оглянись. Ты отдался чувствам, ты нарушил клятву.
Учиха нахмурился, единственный глаз потемнел от нахлынувшей лютой злобы.
— Мне жаль тебя, — продолжил Шинигами, хлопнув мужчину по плечу. — Но твои усилия напрасны. Твоя месть неосуществима. Ты не вернешь ни убитого брата, ни жены… ни чести своего клана. Это было слишком давно, и отпрыски виновников тех войн давно забыли о смехотворных распрях… Они простили друг друга. Чего же добиваешься ты? Человек, запертый между мирами Жизни и Смерти?
— Бери… за желание, — почти неслышно продолжил Учиха настойчиво, слово в слово повторяя когда-то произнесенную Хоширамой фразу. — Ведь тебе нужна эта вещь? Нужна, по глазам вижу.
Бог смерти улыбнулся, шероховатая кожа полезла струпьями, трескаясь и осыпаясь наземь.
— А не боишься? — вопрос был неуместным. Костлявые пальцы Шинигами царапнули живую плоть, когда тот забрал протянутую ему вещицу. Мужчина не знал, что ответить. Боится ли он?
А разве может он, пройдя такой путь, утратив последнее, что в нем было человеческого, и узнав, что все было зря, все еще оставаться боязливым?
— Храбришься и боишься, — утвердительно повторил Шинигами и кивнул в сторону лежащего на земле, отдавшегося собственным страхам, Саске. — Он тоже боялся, когда умирал, и джинчуурики боялся… Все боятся, — улыбнулся он. — А желание… я исполню. Обещал, конечно, твоему оболтусу, если найдет две бусины, но раз отдал их ты… Лучше молчи, я сам пойму, чего ты хочешь, мертвый.
Шинигами заглянул Мадаре прямо в глаза, вопросительно и со знанием дела, будто во взгляде старого Учихи он мог прочитать больше, нежели услышать из его уст.
— Желания у тебя… Одно нереальнее предыдущего, — насмешливо подытожил он, — я исполню лишь то, что мне подвластно…
Неожиданно Мадара увидел перед собой Конан. Она стояла так близко, что он ощущал кожей ее дыхание. Слегка склонил голову, и она повторила за ним это нехитрое движение, смотря прямо в глаза. Потом улыбнулась и легонько коснулась пальцами его удивленного лица.
— Настоящий, — обрадовалась она, уже прикасаясь его щеки другой ладонью, — Живой… — довольно прошептала она, прильнув. Он молча обнял ее, понимая, что это всего лишь видение. Но такое теплое и нежное, почти реальное. Этой встрече и этому разговору на самом деле уже не суждено сбыться, так почему бы сейчас не позволить себе расслабиться?
Осторожно пригладил ее иссиня черные волосы, заправил выбившиеся из прически прядки за уши.
— Вижу, у тебя хорошее настроение, — невпопад ляпнул он, не совсем понимая, что же нужно сейчас сказать.
— Очень, — выдохнула она, проведя ладонью по его спине, словно на прощание, и отходя на шаг. Лицо ее посуровело... посерело. Вмиг прочертились по коже царапины и глубокие порезы:
— Я свободна от тебя, Мадара…
И вот уже он опять стоит у входа в гробницу и смотрит на ее изуродованное мертвое тело…
Раз за разом, час за часом, день за днем. И голову посещают самые дикие мысли и сюжеты.
Он не смог прорваться сквозь предначертанный Изуной финал.
Саске очнулся от наваждения и охвативших его иллюзий, когда Мадара уже почти исчез. Его облик был зыбок и почти неосязаем. Старик был спокоен и по выражению лица становилось ясно, что он был уверен и тверд в своем решении…
Решении? Понимание происходящего пришло откуда-то извне. Мадара исчезает, уходит! И Саске, понимая, что не сможет вскоре ничего больше предпринять, ударил по старому Учихе иллюзией, слабой, придуманной наскоро, надеясь, что хоть немного зацепит этого человека.
Мадара исчез. Зыбкое пространство иллюзий высшего мангекью шарингана медленно рассеивалось и звуки битвы становились все ясней и звонче.
Над головой проплыл Шинигами и с некой досадой вздохнул.
— Что ж, Саске-кун, проклевал ты свою мечту и от памяти Узумаки тебе не избавиться. Испуганный взгляд младшего Учихи рассмешил и Шинигами, не стесняясь, загоготал. Хлопнул в ладоши, рассеял иллюзии до конца.
* * *
Непрекращающийся вопль. Что-то просвистело над головой, после взорвалось. Выползши из рытвины, совсем не понимая, как в ней очутился, Саске невольно взглянул на небо, которое уже затягивали тучи.
— Очнулся, — выдохнула Ино, оборачиваясь. На секунду присев возле него по профессиональному заглянула в его глаза, — вроде, реагируешь нормально. Как голова? Не гудит? Не кружится?
Саске мотнул головой, отрицая. Вопль, который его разбудил, раздался с новой силой… От него было больно ушам. Его перекрыл истошный визг Тен-Тен.
— Прекрасно, надеюсь, ты еще с нами? Саске! На меня смотри… — с надрывом в голосе окликнула его Яманако, не обращая внимания на звуки — … реакция заторможена, хорошо же тебя гендзюцу приложили… Эй, не двигайся!
— Отстань, — просипел он, отталкивая ее, и, поднявшись на ноги, оглянулся. Это странное давящее ощущение. Словно воздух стал многократно тяжелей.
Невольно перехватило дыхание от неожиданности. Сколько же он провалялся в беспамятстве?
Трупы. Сплошь и рядом. Те, что были без плащей, голые и нелюдимые, были клонами Зецу: из самых настоящих плоти и крови полулюди-полурастения. Творение Мадары… иногда лежали и растерзанные настоящие люди в плащах.
И посреди всего этого безобразия сидел алый пылающий монстр, виляющий бесчисленными огненными хвостами. Это он вопил, прижимая к себе неестественно вывернутое тело Хинаты, раскачиваясь из стороны в сторону, словно убаюкивал ее среди раскиданных вокруг людских останков. А потом и вовсе завизжал, словно ополоумевший. Его опять окружали клоны Зецу. Сам Зецу стоял совсем неподалеку, почти утопший в земле, явно намеренный скрыться при первом же движении джинчуурики в его сторону.
— Саске, — жалобно протянула Ино, пытаясь вернуть Учиху обратно в импровизированный окоп. — Пусть он успокоится сам… не впервые.
Неожиданно озверевший джинчуурики исчез. Горячий ветер, словно алая вспышка, промелькнул перед глазами. Алый силуэт, еще больше похожий на тварь, нежели минуту назад, на миг замер, рыкнув, а после двинулся в сторону единственного оставшегося в живых члена Акацки. Держа Хинату за ногу, волоча ее за собой, словно игрушку в порванной одежде, с остекленевшим взглядом.
Глаза Наруто горели, как два ярких желтых пятнышка. Тело словно светилось изнутри. Учиха никогда прежде не видел такого и лишь интуитивно понимал, что перед ним уже не Узумаки.
«Четыре хвоста», — мысленно подсчитал Саске, вытаскивая Кусанаги из ножен. Он не знал, что же произошло, пока он игрался с Мадарой в гендзюцу и слушал его сопли. В любом случае освобожденный биджу — проблема ничем не лучше Акацки.
— Где Неджи? — Сухо спросил он Ино, не в силах оторвать взгляда от обезображенного, абсолютно ничего не выражающего лица Хинаты. Девушка не ответила.
— Где все?! — уже выкрикнул он в ответ молчание. Лишь умоляющий взгляд… И это Ино?
Джинчуурики рыкнул, обернувшись на вскрик Саске. Принюхался и чихнул, от чего всех обдало горячим ветром.
Это давящее ощущение… Ино неожиданно обхватила Саке за колени и дико оскалилась. Прямо из ее рук полезли настоящие живые лианы, оплетая тело Учихи и обездвиживая его.
Мощный разряд электричества сорвался с кожи Саске и ударил в девушку. Лианы слетели с его тела, и Саске, не раздумывая, впечатал ступню прямо в лицо противницы. Со злорадством отметил, как деформировалось ее лицо, став похожим на тесто… из губ ненастоящей девушки вырвался смешок.
— Догадливый, засранец… — прохрипел клон Зецу, распадаясь.
Саске поджал губы… Вдыхая разгоряченный от техник воздух, вскинул руки к небу. Хватит, отдохнул.
— Всем врассыпную. Бить буду! — на всякий случай выкрикнул он и, не особо пускаясь в объяснения, процедил: — Кирин…
Наруто, если так можно было назвать это чудище, казалось бы, сотканное из лавы, вильнул хвостами и прижался к земле подобно зверю, готовясь к прыжку. Саске смотрел на него во все глаза, понимая, что целью этого прыжка будет он сам. Казалось, небеса сошли с ума, настолько сильно громыхнуло над головой. Резкий ветер смел туман. Ладонь Учихи обдало жаром. Неожиданно став черным, небо разразилось молниями. Управляемые рукой Саске, электрические разряды ударили точно в то место, где стоял озверевший джинчуурики, оградив его передвижение плотной светящейся стеной.
— Техника «Кирин» не в лучшем ее исполнении, — неожиданно прокомментировал Шикамару, появившись непонятно откуда. — Но спасибо и на этом! — выкрикнул Нара. Ему хватило той доли секунды, пока ударяла молния, чтобы схватить образовавшейся от нее тенью Зецу. В тот же миг Тен-Тен чем-то похожим на серп на длинной цепи снесла мужчине голову. И тут же была сметена взрывной волной: полуосвобожденный биджу что есть силы ударил по земле. Молнии, которыми Учиха оградил бывшего напарника, неожиданно исчезли. Больше между ним и Узумаки не было преград. Джинчуурики готов был нападать, не особо разбирая врагов. И только тут до Саске дошло, что врагов больше нет. Есть только взбешенный Наруто, который порвет их всех и даже глазом не моргнет.
Не успел он это подумать, как был подхвачен за руку и откинут в окоп.
— Придурок, — сухо выпалил Рок Ли. Его лицо было багровым от переполняющей его энергии «врат».
Оглянувшись, Учиха увидел ребят: побитых, изможденных, дышащих на ладан. Тен-Тен опустилась у отвесной земляной стены и откинула голову назад, тяжело дыша. Ее руки дрожали. Настоящая Ино с жженой раной поперек лица и Сакура склонились над Неджи, пытаясь его лечить. Тут же в импровизированное укрытие спрыгнул Шикамару. Походу он один умудрился даже не запачкаться.
— Чеджи? — тихо спросил Саске и внутренне содрогнулся, когда над головами раздался рев биджу… алая прозрачная пятерня, больше похожая на сгусток кипящей уплотненной чакры, нежели на настоящую руку вытянулась поперек окопа прямо у них над головами, явно что-то ища.
— Чеджи мертв, — тихо ответила Сакура, ни на что не обращая внимания, не отводя взгляда от рваной раны с открытыми переломами ребер. То, что Неджи все еще дышал, казалось чудом.
— Он пытался… отнять у Наруто Хинату, — почти неслышно дополнила Ино, будто догадалась о немом вопросе Саске. После подняла на него полный отчаяния взгляд:
— Ты… знаешь, как его остановить?
— Это мог только Ямато, — ответил на ее вопрос Шикамару. — И только когда при Наруто был кулон. Кулон у Мадары. Саске?
— С ним покончено, — не вдаваясь в подробности, выдохнул Учиха, понимая, о чем спрашивает этот парень.
— Это хорошо, — кивнул Нара, глядя ему прямо в глаза. — В любом случае к Наруто уже не достучаться. Ты знаешь, что делать?
— Догадываюсь, — хмуро ответил Саске. Сакура вздрогнула, посмотрев на Нара, а после испуганно взглянула на Учиху. Земля под ногами содрогнулась. Узумаки искал их.
— Вытащи Неджи, — Саске не дал ей сказать, — а я вытащу Наруто, обещаю, — и, не дожидаясь ответа, выпрыгнул из окопа и сразу же попал под удар джинчуурики. Или, точнее говорить, Кьюби?
Юноша внутренне содрогался — такой встречи он точно не ожидал. Его ловили, как мышь, как чумную крысу. Огненные руки вырывались из-под земли, норовя поймать за ноги, чакровые хвосты дугами выгибались, ударяя с неба, целясь в голову. Горячий ветер обжигал кожу, и казалось, что одежда на нем уже начала тлеть. Мускулы болели, и с каждым движением и скользящим ударом ран становилось больше. Увернуться было практически не реально. Против этой твари не помогали ни молния, ни раскалившийся до бела Кусанаги. Отражая очередной удар, встретившись с горячим взглядом джинчуурики, Саске понял: это уже был не Наруто. Это существо, обросшее кровоточащими, не покрытыми кожей мускулами, с вырывающимися с ее поверхности языками пламени, пузырящейся чакрой не могло быть человеком по имени Наруто.
Пространство вмиг исказилось, насыщенное смехом Шинигами. Казалось, он стоит рядом и наблюдает. А Саске медленно и по-настоящему закипал, полностью плененный яростью битвы. Бросился на джинчуурики, вцепляясь в него пальцами, нанося точные, мощные удары, не чувствуя, как жжет пальцы, и начинает дымиться его одежда.
Да, Нара знал, что спрашивать.
Сосредоточившись на своей дикой цели, Саске едва не зарычал от напряжения, активизируя высший мангекью шаринган с целью испепелить демона с помощью Аматерасу. Теперь, вырвавшись на волю, его собственная чакра электрическими разрядами и языками пламени хлестала вокруг, сталкиваясь с ответными ударами взбешенного Узумаки, взрывалась, испепеляя и растворяясь вокруг подобно яду… И давно позабытая проклятая метка опять наполняла тело первобытной энергией, затрагивая в нем самые страшно чувство: неутолимую жажду убивать.
«
…
— Эх... Саске, — покачал седой головой Шинигами, вставая неподалеку от места боя и наблюдая за сцепившимися монстрами. — Что же ты делаешь, глупый ребенок?
— Странно ваше замечание, — усмехнулась старуха, ранее работающая библиотекарем в Конохе. Присев рядом, она раскурила трубку и с наслаждением начала пускать кольца дыма. — Разве не вы выбрали для него такой исход?
Опустившись рядом с ними на корточки, Минато задумчиво взглянул на сцепившихся Наруто и Саске. Он, Намикадзе, проиграл и больше ничего не сможет сделать, жаль. Хотя, да, накуролесил, но разве этого достаточно?
— Так мы ведь не его судьбу решали. Мне мой сын был интересен, госпожа, — прошептал он, трясущимися руками срывая с земли травинку и начиная ломать ее в пальцах. — Мой сын… Лучшее будущее — это единственное, что я могу дать ему сейчас, будучи в преддверии смерти.
— Уже не можешь, — не совсем тактично поправил его бог смерти.
— Не могу, — как-то совсем прискорбно протянул Намикадзе на эту подколку.
Шинигами фыркнул, заметив, как ловко Саске увернулся от очередной атаки Кьюби и, взлетев в небо, сотворил самый настоящий дождь из черного пламени. Джинчуурики раздраженно взревел.
— Истинно, дать Мадаре, наконец, возможность подохнуть и забыть его позор, почти растянувшийся на целый век, — форменное издевательство, как раз в вашем стиле, — с восхищением протянула Светлейшая, переводя разговор на другую тему. — Хорошее вы мне развлечение устроили на старости лет.
Шинигами ухмыльнулся:
— Я добр, Мудрейшая. Разве это не божья благодать — умереть, забыв глупые ошибки, и помнить лишь радость, горе да любовь?
— А если Мадара все же вспомнит истинное положение вещей? — спросил Намикадзе, не отводя встревоженного взгляда от разгоревшегося перед глазами ожесточенного боя. Наруто как раз обвил Саске огненными руками, скручивая того в бараний рог, явно намериваясь порвать на кусочки и не обращая внимания на то, как Саске, сцепив зубы, переплетает пальцы в печатях. Огненный шар, вырвавшись из рта Учихи, ударил точно в голову демона и… раззадорил. Рассердившись, Наруто, хорошенько приложив свою жертву об землю, замахнулся и отправил Саске в полет.
— О, как хорошо полетел, — цокнула языком старуха и со знанием дела ответила на вопрос Намикадзе. — Маловероятно, Минато-кун… но, скажу я вам, основываясь на нешуточном опыте, — доверительно продолжала она, взглянув на мужчину, — даже забыв, этот старый пройдоха вообще вряд ли когда-либо сможет обрести покой в желудке Шинигами… Увы, но желания, да и еще исполненные самим Шинигами — весьма скверная штука. — Ее взгляд обратился к бою, и она опять изменила тему разговора. — Да, Кьюби вырвался, и цвет Конохи подохнет в пламени, как и обещал младший братец Мадары… и жить малышу Наруто осталось... Сколько? — ее вопросительный взгляд метнулся к Шинигами, но бог смерти лишь загадочно пожал костлявыми плечами:
— Кто знает, вы на правах хозяйки судеб сами это определяли.
Женщина усмехнулась, в полной мере оценив подначку:
— Увы, он один из тех фигур на доске судеб, которые сами определяют свой путь, и в этом полностью ваша заслуга, — говорила она, обращаясь к Шинигами. — Дорогой это подарок, знаете ли, — жизнь. Очень дорогой... Осмелюсь предположить, что этот смертный будет жить до тех пор, пока будет дорожить каждым своим вздохом. Он-то знает цену жизни… — и, на миг умолкнув, старуха опять обратилась к Намикадзе. — А вы дорожите последним вздохом, Минато-кун?
Затянувшись, она вперилась в Йондайме своим пронзительным взглядом, развернувшись к нему всем телом. Намикадзе покачал головой. На душе вдруг стало спокойнее. Сын будет жить, это главное. Будет классно, если будет жить хорошо.
— Перед смертью не надышишься, как у нас говорится, Светлейшая, — сыронизировал он, поднимаясь на ноги. Он со страхом осознавал, что не хочет видеть окончания стычки между Наруто и Саске. В любом случае, она будет до жути печальной.
— Вам пора, смертный, — официальный тон Шинигами покоробил, но Намикадзе не подал виду, не показал своего разочарования и тревоги.
В небе за его спиной на полпути к цели замерло красное солнце, словно задумалось, садится ему, или вставать. Минато слабо, отводя взгляд от долины, измученно улыбнулся:
— Прощайте господа. Жаль, что в моем присутствии больше нет необходимости.
— Пусть небеса будут снисходительны к вам, Йондайме Хокаге,— прошептала старуха, опять затянувшись. Поднявшись на ноги, она вложила в ладони мужчины сломанную, истлевшую фигурку ферзя и, улыбнувшись, прокомментировав: — Ферзь… не самая слабая фигура в игре жизни.
Намикадзе ничего не ответил, лишь крепче сжал в ладони шахматную фигуру. Ферзь, отыгравший свое. Какая ирония.
Развернувшись к женщине и богу смерти спиной, вздохнул на полные легкие. Взгляд скользнул по бескрайнему небу, окрашенным золотыми лучами облакам. Казалось, они тяжелыми комьями опускаются на землю, застилая ее белоснежным светящимся туманом. В следующий раз, когда Минато обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на старуху и Шинигами, на сына, в конце концов, за спиной оказалась лишь бескрайняя пустошь, укрывшаяся белой ватой облаков. Там, вдалеке, безликие обелиски держали на своих плечах оболочку этого мира. Там, утонув в свете, простиралась его собственная дорога.
Значит, таков он, путь человека, от рождения к смерти? Дорога, устеленная непроглядной пеленой, под которой не видно ни ухабов, ни ям…
Обернулся. Солнце все так же висело вдали, словно единственный путеводитель. Впереди кто-то лежал на земле, скрутившись калачиком. Намикадзе подошел ближе. Это была женщина. Нет, иначе, это был давний друг. Склонившись, Йондайме протянул руку и легонько коснулся ее плеча. Женщина вздрогнула, открыв свои светло-карие глаза.
— Доброго вам времени суток, госпожа Сенжу, — улыбнулся он.
— Минато? — удивленно прошептала она, осторожно прикасаясь пальцами к его лицу, будто не верила. Отняв ее руку, мужчина крепко сжал ее ладонь в своей, помогая подняться.
— Давно не виделись.
— А... да, — растерянно кивнула она, оглядываясь и смешно, словно ребенок, морща брови: — А вы… идете на закат? — поинтересовалась она, указывая в сторону яркого, словно пламя солнца.
Йондайме задумался:
— Предпочитаю считать, что это рассвет, — наконец, тихим голосом ответил он, уверенно ведя ее под руку.
— А как же Наруто? — Остановилась она, оглядываясь туда, где под тысячами солнечных лучей и облаков, скрывалась разрушенная, покинутая всеми Коноха. — Оставите его без присмотра?
Намикадзе слабо пожал плечами.
— Что поделать, я был не лучшим отцом, поздно что-либо исправлять, — растерянно прошептал он и, натянуто улыбнувшись, провел пальцами по своим светлым волосам, — Тем более, что я в него верю.
— Это да, — согласилась Цунаде, подозрительно косясь на мужчину, пытаясь понять его настроение. — Так куда идем? На закат или на рассвет?
— К солнцу, — как-то совсем тихо прошептал Йондайме… понимая, что сюда он больше не вернется…
…
»
* * *
— Держи его! — хрипит Харуно, стирая со лба грязь. Оставляя на ее месте кровавую полоску. Полыхая неровным зеленым светом, ладони прикасаются к груди заметавшегося от боли Неджи. Тен-Тен навалилась на юношу, стараясь хоть как-то его обездвижить.
— Для твоего же блага, лежи смирно!
— Широколобая… у меня не осталось чакры… — тихо шепчет обессиленная Ино, отдернув ладони от почти затянувшейся грудной клетки Хьюга.
— И это говорит мне Ино-свинино?! — едва сдерживая злость и усталость процедила она. Сакура старалась не смотреть на ее изуродованное ожогам лицо, и все же, когда Ино не ответила, взглянула на нее. Вот только обретший некую обреченность взгляд блондинки явно не говорил об обиде, он устремился куда-то позади Сакуры. Не понимая, что происходит, девушка обернулась и неосознанно поднялась на ноги, смотря высоко над головой. Сердце тяжело билось в груди. Стало трудно дышать, так сдавило горло от паники. Там, среди черных тяжелых облаков… Будто кадры замедленной пленки. Оживший страх, сцена из кошмара…
Саске, если того крылатого монстра можно было назвать его именем, с жуткой стрекочущей и метающей черные молнии сферой в руках, несся на встречу Наруто с освобожденными пятью хвостами, со сверкающим рассенган-сюрикеном в неестественно изогнутой руке.
«Нет… НЕТ!!!» — пронеслась внутри одна единственная мысль.
— Не-е-е-т…. — срываясь с места, закричала она, пытаясь выпрыгнуть на поверхность.
— Назад дура! — тащил ее обратно в окоп Шикамару, ловя тенью.
* * *
Как и десятки раз до этого. Светящиеся зеленоватым светом стены, исполинские створки надежной клетки. Печать. Кьюби смотрел на него внимательно. Будь он человеком, он смог бы взглянуть искоса, исподлобья или же сверху вниз с насмешкой. Но он не был человеком и не знал эмоций. Зверь, умеющий жить, следуя правилам выживания и только.
Не было разницы: быть ли здесь, в подсознании, и смотреть на большой мир сквозь глаза демонического лиса, или же быть там, изнутри, и позволять лису смотреть на реальность своими собственными глазами. Никого из погибших не вернуть.
Наруто смотрел на собственные руки и ему казалось, что они по локти в крови. В крови близких друзей… родных людей.
Их не вернуть. И был прав Пейн, желая сломать Наруто. Он ведь знал, как лучше всего ломать людей… Где же он сейчас, когда ему хочется мстить за те небрежно кинутые слова?
Как же он говорил? Вернусь, когда ты найдешь человека готового отдать за тебя жизнь? Нет, он говорил иначе. Наруто сжал ладони в кулаки, с болью вспоминая пронзительный взгляд Хинаты. Улыбку, откровенные прикосновения. Она не хотела умирать. Она так часто об этом говорила, что казалось: такого никогда не случится.
И все же умерла. А он, дурак, не придал значения ее гордости.
Лис моргнул, и Наруто увидел в его глазах собственное отражение. Взгляд побитой собаки. Конченый человек.
— Намек, что ты такого хозяина не признаешь? — поднял на него взгляд Наруто, не узнавая собственного голоса. Кьюби фыркнул. Его рокочущий голос подобно грому раскатился по медленно заполняющемуся водой помещению:
— Эта клеть свободнее предыдущей, — туманно ответил он, — и я все так же хочу жить, человек. Ты должен решить сам, как действовать.
Будь Кьюби человеком, он бы засмеялся. Собственное отражение исчезло, вместо него в глазах демона Наруто увидел черное небо, проносящуюся далеко внизу дымящуюся землю. Увидел Саске с чидори в руках. Ощутил в своей руке режущую боль от рассенган-сюрикена.
* * *
Рассенган тяжелым грузом тянул вперед, заставляя терять равновесие. А навстречу Саске с посеревшим лицом, черным пятном разросшейся демонической метки. Желание только одно: победить... поразить. Его ли это желание? Его ли это чувство? Демонический покров лиса слетал один за другим. Чакра, как и тогда, три года назад, хлестала вокруг, сливалась воедино. Их взгляды встретились за миг до удара. Тут же по барабанным перепонкам ударила взрывная волна от соприкосновения техник. Казалось, кишки сейчас вывернет наружу от поглотившей их боли. А тем временем ослепляющий белый свет медленно поглощал своей мягкой тканью все вокруг под заливистый смех Шинигами.
* * *
Ветер кружится по замкнутому кругу, уносит своим дыханием листья. Мечет их, подкидывает, прижимает к земле и возносит ввысь. Словно подражает судьбе, словно листья — люди.
Эй ты, человек, захотевший стать ветром, неужели ты действительно веришь, что сможешь переубеждать, открывать глаза на старые понятия и истины, менять судьбы?
Неужели ты веришь, что я безвольный лист, который только и может, что лететь под порывами ветра, плыть по течению?
Ты ошибаешься. Я сам решаю каждый свой шаг. Я сам каждый раз соглашаюсь бездействовать.
Мои решения, мои действия — мне же пожинать плоды. Всему в этом мире есть своя причина и следствие. Каждый из нас пишет свою линию, пересекает, ведет параллельно или сталкивается с чужими. Ты должен понимать это. Я не ты, а ты не я. Но мы на самом деле похожи друг на друга: в этом и есть истина. Люди, в общем, похожи. Они одинаково эгоистичны, одинаково целенаправленны, одинаково все делают для удовлетворения своей прихоти. Разница между людьми лишь в уровне их страха. Мой страх не позволит мне недооценивать тебя. А твой не позволит ненавидеть меня. Вот, в чем разница.
«
…
— Кажись, время вновь остановилось, — тихо произнес Учиха, растерянно смотря в глаза своему другу. Тот привычно пожал плечами и слегка наклонил голову набок.
— Как и тогда… Помнишь? — выдохнул Наруто, и так зная ответ. Саске устало усмехнулся, припоминая:
— Долина Завершений... Как такое можно забыть? — Прошептал он. — Вот только тогда наши техники были намного слабее, — покачал он головой, поднимая на бывшего сокомандника тяжелый взгляд. — Странно… но у меня такое чувство, будто…
— …будто от жизни поблажек уже не будет… — тихо закончил вместо него Наруто и пристально взглянул Учихе в глаза. Время тянулось бесконечно долго, словно растягивая происходящее в пространстве. Узумаки отвернулся.
— Жаль… — тихо выдохнул он. И это действительно было сожаление. Он о многом жалел, и Саске отчетливо понимал это.
— Да… жаль… — согласился он, не чувствуя в друге прежнего задора.
— Даже грустно…
— Даже очень… Черт, как же нелепо…
Они рассмеялись одновременно то ли от усталости, то ли от глупости ситуации… А, может, и вовсе, сошли с ума от горя. Хватаясь за животы, задыхаясь, уткнувшись друг в друга лбами.
— Сакура сейчас плакать будет, — просипел Наруто, смотря Учихе прямо в глаза, ощущая лбом его разгоряченную вспотевшую кожу.
— Она сильная. Справится… — возразил Саске, чувствуя, как уже знакомые липкие прикосновения пытаются разодрать тело на части. Наруто непривычно посерьезнел. Еще один бесконечный, молчаливый обмен взглядами, и они, выпрямившись и отойдя от друг друга, крепко пожали руки.
— До встречи, Саске. Ты все-таки сильный… — серьезным тоном, словно прочерчивая между ними обоими черту, отчеканил Наруто.
Брови брюнета слегка изогнулись и он улыбнулся:
— Наруто, ты дурак. Мы оба сильны…
— Неужели ты признал это?! — хмыкнул джинчуурики, понимая, как все тише звучат их голоса в нарастающем, леденящем душу, гуле…
— Слишком поздно признал… б р а т…
…
»
* * *
— НЕТ!!! Нет…
Вырвавшись из техники Шикамару, она бежала, спотыкаясь и падая. И снова поднималась, чтобы бежать. Но поздно. Техники уже соприкоснулись. Огромный светящийся шар рос на том месте, где только что были два самых дорогих ей человека. Поглощая и сжигая все под собой. Испепеляя. Ветер и молнии… Горячие режущие лучи света разлетались во все стороны, словно взбешенный рассенган-сюрикен исполинских размеров.
Опять упала, жмурясь от яркого света и стараясь удержаться за корягу, торчавшую из земли, чтобы не улететь под этим бешенным ураганным ветром.
Когда ветер унялся, Сакура все еще, словно заклинание, шептала сквозь сжатые в припадке истерики зубы это простое слово «нет», растягивая каждую букву. Глаза заливали бессильные слезы. Воздух наполнился непонятным холодом, металлическим запахом смерти, который ранее, в пылу сражения, был незаметен. Свет, вспыхнувший от соприкосновений рассенгана и чидори, медленно рассеивался, все еще гуляя по металлическим обломкам всевозможного оружия электрическими разрядами.
Тишина наваливалась на ее сознание непозволительно звонким, оглушительным беззвучием.
Все было кончено.
Эпилог
Жизнь никогда не церемонится. Ее уроки не бывают легче предыдущих. Споткнувшись раз, будь уверен, что в следующий раз ты уже будешь падать с обрыва. И ничто уже не сможет остановить тебя… ничто не сможет помочь, кроме тебя самого. И только от твоей внутренней силы будет зависеть исход того падения к ногам самой жизни.
Иногда мне казалось, что мое падение будет вечным, но каждый раз оборачиваясь назад, я понимал, что на самом деле за спиной у меня тысячи обрывов и столько же возведенных мостов. Странно… но победы никогда не приносили мне радости. Возможно, потому, что они просто были не нужны мне… хотя и являлись единственным способом доказать самому себе свое существование…
* * *
— Опять задумался? — Тихо спросил мужчина, прикрывая за собой дверь. Это был Шикамару Нара. Время почти не изменило его. Все тот же смешной хвост на затылке, правда, уже с сединой… Тот же проницательный взгляд.
Человек, сидящий за столом, усмехнулся и привычным движением подсунул подчиненному стопку папок с отчетами АНБУ.
Тот так же привычно закатил глаза:
— Ты издеваешься? У меня и так мало времени с этими постоянными дипломатическими поездками… — но в голосе Нара не было упрека. Взяв папки со стола, он обернулся и пошел к дверям. Потом вдруг остановился. — Кстати, а что тогда произошло?
Мужчина, сидящий за столом, оторвался от своих раздумий и непонимающе уставился на него:
— Ты о чем?
— Да про тот прикол с Учихой… — смутился Нара, обдумывая, как объяснить. — Понимаешь, меня ученики недавно спросили, а я, сколько об этом не задумывался, никак не могу словить одну деталь. А без нее ответ не получается.
Глава деревни устало потер пальцами голову:
— Не забивай глупыми вопросами голову. Лучше Зецу ищи.
Шикамару тяжело вздохнул: этот Акацки уже лет пятнадцать водил их за нос.
— В чем же глупость? — Понизив голос, настойчиво спросил он и даже слегка занервничал, когда Хокаге взглянул на него с явным удивлением:
— В любой твоей технике, Шикамару, есть твоя чакра. А если она твоя… — и вскинув брови, замолчал, словно предлагал закончить мысль.
— …то ты можешь ей повелевать независимо от… — закрыв рот, Нара выпрямился, обдумывая сказанное. — Черт, это же просто, как я…
— Просто ты привык к сложным вопросам, а не к простым, — тихо усмехнулся мужчина, снова опустив взгляд в свиток. Обдумывая ответ, Шикамару уже начал открывать дверь, когда за спиной снова послышался голос…
— Ты знаешь, мы так сильно не… Хотя нет, не важно. Иди.
Пожав плечами, Нара вышел из кабинета. Проводив его взглядом, хокаге поднялся с кресла и тяжелой поступью подошел к окну. Наблюдая за прохожими, слегка нахмурился: «А ведь время идет… Нужно будет найти этого вечно шляющегося извращенца, помешанного на возрождении своего клана и приставить к нему команду учеников… Главное — не девочек, а то скандала не миновать. Хоть появляться в деревне будет. И Сакуру нужно будет вытащить из лаборатории. А то достала уже своими исследованиями оживляющих техник Орочимару. Верит, что всех Их можно вернуть… Хотелось бы, действительно до жути хотелось бы, чтобы у нее получилось», — думал он, а тем временем в его правой ладони вихрем завертелся воздух. Кому как не ему знать, что из желудка Шинигами так просто не возвращаются?
— Ветер… свободное зрение, — тихо прошептал мужчина, и оживший ветерок, соскочив с его пальцев, змейкой улизнул в окно. Вот таким нехитрым способом шестой хокаге решил разузнать, чем заняты его подчиненные…
«Знали бы об этом сами подчиненные…» — думал Наруто Узумаки и, хитро улыбаясь, глубоко вздохнул…
@темы: КОРОЛИ
-
-
25.03.2012 в 16:19-
-
25.03.2012 в 17:13Сама счастлива, что наконец эпилог ))
-
-
25.03.2012 в 17:18-
-
25.03.2012 в 18:47-
-
25.03.2012 в 19:54-
-
25.03.2012 в 20:47-
-
30.03.2012 в 09:36-
-
31.03.2012 в 01:48Tony Timson, почему же конец неожиданный?
Если не секрет, что именно ждала увидеть? )))
Спасибо тебе, огромнейшее спасибо!
это тебе спасибо!
-
-
31.03.2012 в 10:31-
-
03.04.2012 в 17:17-
-
03.04.2012 в 21:42replikator, надеюсь эмоции только положительные? ))
Да.. теперь мне точно от мальчиков не отвертеться, девушки )
-
-
23.05.2012 в 20:46Спасибо тебе большое за этот масштабный труд. Короли у меня в списке любимейших. Читала и перечитывала я их с удовольствием, теперь буду следить за второй частью.
-
-
25.05.2012 в 22:23причем девочка из канона , не придуманная ))
-
-
28.05.2012 в 19:31-
-
28.05.2012 в 20:40Увидишь.. Насчет Неджи и Ино не знаю, буди ли делать пейринг такой. Это как ни крути очень сладкая парочка получится ) Мм.. можно конечно обыграть их отношения )
-
-
04.07.2012 в 03:11-
-
04.07.2012 в 20:33www.4shared.com/office/7d9RCFan/КОРОЛИ.html
-
-
05.07.2012 в 03:12-
-
05.07.2012 в 20:43вот еще можно с этого файлообменника скачать http://depositfiles.com/files/akcw0o0vb
-
-
09.07.2012 в 02:09Срасиииибо =*
-
-
11.07.2012 в 00:22